Ночной охотник

Прогуливаясь по знакомым улицам родного города, Миронов чувствовал себя свободным. Ему хорошо, легко и, что самое главное, глубоко дышалось вопреки сломанным ребрам и ноющему телу. Все его нутро пело и радовалось тому, что тяжелый груз ответственности и забот сброшен, задача решена, а впереди еще целая жизнь. Однако эти чувства омрачались осознанием того, что свобода не гарантирует осмысленность и цельность. Получив свободу и свежий воздух, МВД потерял на время тягу к жизни. Дело было окончено, убийца обезврежен, а что дальше? Да и к тому же теперь, когда все стало известно, тот хладнокровный маньяк перестал быть однозначно виновным и ужасным. Жертва обстоятельств, жертва жизни, которая в порыве мести постаралась стать хищником. И неясно, вышло или нет? Да и чем хищники лучше жертв? Все мы звенья одной цепи, просто одни бегут, а другие догоняют. Все мы равны между собой, справедливо это или нет.

Сегодня Виктор Демьянович уже несколько раз сталкивался в коридоре с Марией Геннадьевной, однако разговор был исключительно деловой и отчасти светский, на расстоянии вытянутой руки и так, словно разговора в ресторане и после него не было, словно часть воспоминаний была просто удалена. Миронова задело лишь слегка, по большому счету ему было наплевать. Уж что-что, а романтические переживания сейчас занимали его в последнюю очередь. Учитывая факт окончания поисков убийцы, можно предсказать, что через пару дней — неделю Мария вместе со своими коллегами уберется восвояси, в столицу.

Арсений еще неделю или даже две после произошедших событий ходил экзальтированный и возбужденный. Он всем рассказывал о своем ранении, о том, как нашел главную зацепку — афишу у театра, как они с МВД преследовали артиста, и много других интересных подробностей. Он стал хроникером произошедшего — из Миронова слова не вытянешь, вот Сеня и взял на себя роль обаятельного рассказчика о подвигах славного следователя и его помощника, судмедэксперта Романова. Никто так никогда не узнает, что если бы Арсений доверился своей интуиции и озвучил версию, которую он пытался проверить в кладовке редакции «Городского вестника», копаясь в старых газетах и заметках, то, возможно, некоторых жертв удалось бы избежать. В любом случае преступник был обезврежен в большей степени благодаря наблюдательности и догадкам именно Романова, а не кого-то другого.

На следующий день Виктор Демьянович доложил о том, что криминалист Лисицын являлся тайным агентом прессы и регулярно сливал информацию о работе уголовного розыска в газеты, но сейчас это мало кого волновало, да и МВД уже несильно занимало. Придется работать вместе, но это, пожалуй, до рецидива, а там уже весь уголовный розыск поуспокоится и сможет заняться внутренними делами. Коротко говоря, вместе работать осталось недолго.

Зайдя в свой кабинет, следователь обнаружил на столе в узкой полоске солнечного света записку от Степана — внизу коллеги предупреждали, что Миронова искал какой-то мальчик.

Записка была совсем короткая, но многозначительная:

«Приходите к нам в воскресенье на чай!

Мама не против, мама даже за, если вы понимаете, о чем я…

Другу от Степана».

МВД усмехнулся такой детско-подростковой наивности, но ему было невообразимо приятно после всего произошедшего получить это короткое, но такое важное и теплое письмо. Виктор Демьянович убрал записку в карман брюк и, скинув с себя пальто, встал возле окна. Ему бы взять больничный и дома лежать. Но следователь понимал, что дома начнет предаваться рефлексии и самобичеванию, а этим можно заниматься и на работе. Миронов не знал, за что ему взяться, однако все же в кабинете у окна лучше, чем дома на кровати.

Задумавшись, МВД улетел куда-то в глубины воображения и мыслей. В реальность его вернул стук в дверь. На пороге показался Егор Макарович.

— Я зайду? — произнес он.

— Конечно! — воскликнул удивленный Виктор Демьянович и предложил начальнику стул.

Туманов-старший отказался от стула, подошел к окну, и они несколько мгновений простояли молча, наблюдая за заоконной жизнью. Егор Макарович нельзя сказать, что сильно изменился, но его выдавали глаза. Они как будто поугасли. Не было ироничного прищура, не было улыбающихся морщинок возле век. Были просто глаза, спокойные и тихие, как никогда раньше. Рассудительный взгляд уставшего человека. Тишину нарушил Миронов.

— Вы как? — осторожно и тихо спросил он.

Начальник посмотрел на следователя, заглянул ему в глаза и попытался улыбнуться, но улыбка вышла наигранной, стало неловко, и он сразу же отвел взгляд в сторону.

— Бывало и получше, — ответил он.

— Может, кофе?

— Не откажусь, — как можно более бодро подхватил Егор Макарович.

Миронов начал возиться с чашками и чайником. Туманов-старший присел на стул и, уставившись в одну точку, задумался. Спустя мгновение он начал говорить:

— Собственно, зачем я пришел… хотел с тобой поговорить. Этот разговор только между нами.