Ночной стрелок

— А по лицу! — простодушно ответила санитарка. — По лицу-то все видать! Она, как уходила, все губы себе кусала… А потом, знаешь, если у тебя любви к человеку сильной не было, ты его подарки отшвыривать не будешь, потому что никаких таких чувств у тебя на них не будет!

— Да, наверное, так, — сказала я. — Ну, спасибо вам! Это очень важно, что вы нам рассказали. И, говорите, больше эта женщина не появлялась?

— Ни разочка! — подтвердила тетя Груша. — Я это точно знаю! Я всегда тут, и в отпуск-то, почитай, уже годов десять не хожу! — гордо закончила она.

— Ну, а тогда последний вопрос, тетя Груша, — сказала я. — А в городе вы эту женщину никогда не встречали?.. Ну, знаете, как бывает — сама не ожидаешь, а встретишь?

— Не-ет! — покачала она головой. — Точно не встречала. Да и не хожу я никуда! Не те мои годы — ходить!

Собственно, я и не ожидала услышать ничего другого — это было бы слишком большим везением, если бы тетя Груша выложила мне координаты этой женщины.

Но, главное, она существовала, и, возможно, Беднов ее знал. Ведь, судя по всему, любовь, о которой говорила тетя Груша, могла состояться у Ростовцева в те времена, когда он еще был доктором технических наук, а не «тюремщиком». Не по переписке же он нашел эту женщину!

Но выяснить все это окончательно я могла только в Тарасове. Нужно было возвращаться.

Я записала телефоны тубдиспансера, чтобы можно было в любое время связаться с врачами и узнать о состоянии Ростовцева, распрощалась с главным врачом, который, узнав о моем отъезде, сделался необыкновенно доброжелательным и любезным, и отбыла в аэропорт.

Вечером я вылетела в Тарасов.

ГЛАВА 10

Эта поездка почему-то здорово вымотала меня. Но в самолете мне так и не удалось уснуть, потому что меня вдруг начали мучить недобрые предчувствия. Мне начинало казаться, что без меня непременно произошло очередное убийство в окружении Беднова.

В принципе, мне до сих пор не удалось разобраться в том клубке, который закрутился вокруг этого сумрачного, волевого и, видимо, не слишком щепетильного человека. Я никак не могла ухватить истинную суть происходящих событий, никак не могла отделить правых от виноватых.

Я вспоминала искаженное отчаяньем лицо Беднова, размозженную голову спецназовца Саши, перемазанного кровью, неподвижного Володю на цементном полу гаража, обтянутый серой кожей череп Ростовцева и никак не могла понять, ради чего все это. Но, видимо, было ради чего, раз так упорно держался Беднов и Макаров терпеливо высиживал в нашем городе, закрывая глаза на кровавую цепочку, которая тянулась совсем рядом, но словно бы совсем не волновала его, а главное, никак не хотел угомониться тот ночной палач, который закрутил всю эту карусель. У меня голова шла кругом от бессилия и неотвратимой беды.

Разумеется, ничего не стоило бы поймать этого стрелка, задействовав всего с десяток оперативников. Но ни Беднов, ни Макаров, ни Гром не пытались сделать даже шага в этом направлении. Беднов боялся, как бы наружу не выплыла его тайна — готов был даже расплачиваться чужими жизнями; Макарова попросту не интересовал убийца — тот ничего не знал, а только пытался узнать и был даже полезен Макарову в качес — тве своеобразного катализатора процесса; а Гром… Гром только подчинялся приказу — это была операция контрразведки, и последнее слово оставалось за ней.

Я начинала думать, что при такой постановке дела вполне может статься, что все действующие лица этой драмы погибнут, а тайна так и останется тайной, погребенной под бездыханными телами. Может быть, суть операции в этом как раз и заключается?

Едва дождавшись конца полета, я прямо из аэропорта позвонила Беднову. Призрак опасности над его головой не давал мне покоя. Он откликнулся сразу, хотя шел уже двенадцатый час ночи.

— Юлия Николаевна! — воскликнул он неожиданно благодушным тоном. — Рад вас слышать! А почему вы так печальны? Устали или плохие новости?

— Устала, да, — сказала я. — А новости? Не знаю, надо это обсудить…

— Тогда приезжайте прямо сейчас! — предложил Беднов. — Может быть, отправить за вами машину?

— Не нужно, моя здесь на платной стоянке… Но вы до сих пор не сказали, как у вас дела! Сегодня ничего… ничего не случилось?

Беднов негромко засмеялся в трубку.

— Я тут по дереву постучал, — не слишком весело сообщил он. — Пока бог хранит. Но вы, пожалуйста, будьте осторожны!

Я пообещала быть осторожной и отправилась на автомобильную стоянку. Мне выдали «Жигули» в целости и сохранности — и даже бензин в баке был на том же уровне, на каком я его оставила.

Я поехала через ночной город, полный огней и теней, запутанных закоулков, таинственных зарослей, опасных подворотен, через город, в котором бродил убийца, удачливый и умелый, привыкший добиваться поставленной цели любой ценой. У него не было лица, никто не видел его фигуры, он имел только голос — грубый, повелительный и насмешливый. Этим голосом он обещал неприятности и никогда не обманывал. Слово его было крепким как алмаз.