Ночные всадники

При неверном свете звезд можно было разглядеть только темную поверхность болота по обе стороны тропинки. Вдали и впереди смутно виднелись очертания гор. А кругом и позади стоящих на тропинке — ничего, кроме страшной, беспощадной западни. Джеки прожила всю свою жизнь возле Чертова болота, но никогда оно не внушало ей такого страха, как в эту минуту.

Баптист снова скомандовал, обращаясь к Лаблашу:

— Приготовься к смерти!..

Джеки остановила лошадь и, нагнувшись вперед, почти легла на ее шею. Сердце ее громко стучало в груди. Опять раздался голос Баптиста. По-видимому, только он один командовал здесь.

— Мы даем тебе одну возможность спасти твою жизнь.

Он сказал это и засмеялся зловещим смехом.

— Эта возможность существует у собаки, когда она бежит по этой тропинке. Но для таких, как ты, это слишком хорошо. Так вот, смотри на эти холмы, там вдали… Видишь три высоких пика? Они выше всех остальных. Один из них находится прямо перед тобой, один направо и один налево. Тропинка здесь разветвляется на три, и каждая тропинка ведет к одному из этих пиков. Но только одна тропинка пересекает Чертово болото, понимаешь? Две другие обрываются и тогда… Ты понимаешь?

Ужасное значение этих слов было ясно. Джеки закрыла глаза.

— Теперь слушай, негодяй! — продолжал Баптист. — Это твой единственный шанс. Выбери сам тропинку и иди по ней, иди до конца! Если ты не пойдешь, то мы тут же опустим тебя вниз головой в Чертово болото. Если же ты выберешь правильную тропинку, то пройдешь болото и спасешь свою проклятую шкуру. Хорошая эта шутка, не правда ли? Может быть, это тебе удастся… Только, я думаю, что едва ли. Ну, воспользуйся же тем, что тебе дают, и помни, что тебя ожидает смерть во всяком случае, если ты откажешься идти.

Лаблаш поднял голову и посмотрел на горы вдали, на смутные очертания трех пиков. Их все-таки можно было ясно различить, и он почувствовал некоторую надежду. Но когда он взглянул на окружавшее его темное пространство болота, то ужас охватил его. Он не в состоянии был сделать свой выбор, но знал, что должен его сделать во что бы то ни стало.

— Выбирай же! — сказал Баптист.

Лаблаш опять поднял глаза на холмы, но его взгляд затуманился, и он уже не мог ясно различить их.

— Я не могу! — с трудом проговорил он.

— Выбирай! — раздался повелительный голос Баптиста.

Лаблаш дрожал. Ему казалось, что черная, слизкая пасть болота уже раскрывается перед ним и готова поглотить его.

— Пощадите! — прохрипел он.

— Какую тропинку? Говори! — повторил Баптист.

Лаблаш осторожно сделал шаг вперед, пробуя ногой почву. Затем он остановился снова и посмотрел на горы.

— Правую, — с трудом выговорил он.

— Тогда иди! — приказал Баптист.

Лаблаш медленно двинулся вперед, не спуская глаз с остроконечной верхушки горы, которая должна была служить для него путеводителем. Метисы шли сзади. Сначала грунт казался твердым, но с каждым шагом его страх увеличивался. Он ощупывал ногой почву, поросшую травой, но это не давало ему никаких указаний, выдержит ли тонкая кора, покрывающая тропинку, тяжесть его тела?..

Он прошел около десяти ярдов. Со лба у него струился пот. Он задыхался. Но почва все еще была твердая под его ногами. Однако надежда угасала в его душе, и внезапно его охватило сомнение. Может быть, он пошел по неверной дороге. Он ведь шел наугад и знал, что возврата назад нет. И все сильнее укреплялось у него убеждение, что он вступил не на ту тропинку, которая ведет через болото. Надо было избрать среднюю тропинку.

Он ступил ногой и вдруг почувствовал, что почва колеблется под ним. С подавленным криком он отдернул ногу, повернулся и попробовал ногой другое место. Оно казалось крепким, но под тяжестью его тела заколебалось. О, как он хотел бы вернуться назад! Пока он чувствовал под ногами твердую почву, тем не менее страх его все возрастал. Пот ручьями лился с его лица. Он провел рукой по глазам и попробовал еще раз определить положение. Он взглянул на три остроконечные возвышенности, которые различал вдали. А вот правый пик… Да, это он! Лаблаш сделал еще шаг вперед. Тропинка держалась. Тогда он сделал другой шаг, и нога его провалилась. Он с криком выдернул ее и, пошатнувшись, тяжело упал. Почва заколебалась. Он лежал неподвижно и тихо стонал. Повелительный голос Баптиста заставил его подняться.

— Иди, негодяй!.. Иди на смерть… — крикнул баптист.

Лаблаш сел и огляделся. Голова у него кружилась. Смерть подстерегала его со всех сторон. Но он все-таки поднялся. Ему казалось, что почва колеблется. Нет, это его расстроенные нервы обманывают его. Почва держится крепко. Он сделал еще шаг — и нога его опять провалилась. С воплем он бросился назад и схватился за землю.

Снова раздался повелительный голос Баптиста.

Он опять поднялся на ноги. От страха у него помутился рассудок. Почва казалась крепкой, и он вдруг засмеялся ужасным, диким смехом. Еще шаг, другой… Он остановился, чтобы перевести дух, и забормотал: