Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

– Да лишь бы не спились, – философски ответил голос Арису и тут же непоследовательно добавил, – чего смотришь, лопух? Шампанского девушке налей, тебе сказали! Ты не видишь, ее трясет?

– Какого… – начал Константин, дико озираясь, и осекся, глянув на меня.

Я ткнула рукой в траву.

– Вон – шампанское. Заткнись и открывай.

В траве на месте пары коряг тут же образовалась бутылка шампанского и стопка пластиковых стаканчиков. Надеюсь, новые…

– Откуда… – Константин потряс всклокоченной головой и, кажется, решил, наконец, что все происходящее – бред на почве нервного потрясения. Или что он уже умер. Во всяком случае, он уселся в траву, взял бутылку и открыл шампанское. Молча разлил его в два стаканчика. Протянул один стаканчик мне, к другому внимательно принюхался.

– Шмурдяк какой-то.

– Что нашла, – я пожала плечами, села и сделала большой глоток. – В кафешке, где сидели, только такое осталось.

– Может, ты теперь и закуску найдешь? – он почти весело приподнял брови.

Я подумала, подобрала с земли камушек, потом протянула руку и вынула из воздуха наугад какой-то пакетик. «Таранька золотая». Мда. Вроде не пиво пьем. Следующие попытки дали пару соленых огурцов, пластиковую тарелку с картошкой фри, брусок сыра с голубоватой плесенью и еще горячий шампур с шашлыком. Благородный сыр отчетливо пах носками. Я руками отломила от него кусок и протянула Константину. Пусть наслаждается. Остальной сыр положила на тарелку с картошкой. Между делом, махнув рукой, материализовала вокруг нас несколько садовых фонариков. Разом стало много уютнее.

Константин наблюдал за моими экспериментами молча, как будто ничему уже не удивляясь, только очень внимательно следил за каждым моим движением. Сыр, впрочем, взял и даже откусил в задумчивости. Не поморщился, надо же, с невольным уважением отметила я про себя.

– Слушай, ты кто такая вообще?

– Баба Яга. Настоящая, – я сделала большие глаза. – Страшно?

Константин мотнул головой. А ведь он, кажется, мне поверил. Похоже, сейчас он во что угодно готов уже поверить.

– А зря. И, между прочим, мне триста двадцать девять лет!

– А говорила – меньше, – он неожиданно усмехнулся.

– А это я моложусь, – буркнула я. – Чтоб доверчивых Иванушек вроде тебя к себе в логово заманивать. И лопать их там в свое удовольствие.

– Зубы пообломаешь, – лениво сообщил Константин. – Я костлявый. Хреновый из меня Иванушка, если честно. Так что скорее уж Кащей… Тот, который Бессмертный.

– Никакой он был не Бессмертный… – я вздохнула. Бессмертным моего далекого предка прозвали много позже истории с Ягенкой. Уж очень суров и бездушен стал князь с тех пор… вот и пытались его верноподданные и любящие друзья то зарезать, то отравить. И никому не удавалось. Да и в битвах ему везло всегда. – В твоем понимании – это я скорее бессмертная, хотя это тоже неправда.

Константин тоже вздохнул, поднес к губам стаканчик, поморщился. А потом выпил его залпом, как водку, и налил еще.

– Рассказывай уж давай… Все рассказывай. С начала.

И я рассказала.

Я говорила, выталкивая из себя слова, чтобы только не молчать. Потому что молчать сейчас было нельзя. Совсем нельзя. Иначе придется плакать. И я рассказывала.

О себе, о своем роде, о Вратах между мирами, о странном мире по ту сторону Врат и о том, что род Привратниц не может прерваться. О древнем проклятии, о Ягенке и Василинке, о Кащее и Иванушке.

О том, как сильно я старалась все эти годы – любить. Как надеялась – быть любимой. И как раз за разом я терпела поражение и шла дальше. И еще о том, как старалась – не умереть. Потому что тогда для меня ничего не останется. Ни надежды, ни меня самой – такой, какой я была раньше. И как потерпела, наконец, и в этом поражение. Сегодня, сейчас, только что. О том, как я все-таки умерла.

Я рассказывала о том, какой я теперь стану. Какой и кем я должна стать. Потому что выбора и выхода у меня больше нет, нет надежды, потому что есть мое проклятие и есть предназначение.

А еще есть просто я, которая так просто и отчаянно хотела быть счастливой.

Он слушал внимательно, не перебивая, только задавал иногда вопросы и, кажется, всему уже верил и ничему не удивлялся. Перебирал в пальцах высокую траву. Может, это от шока, подумала я. Не каждый же день попадаешь в сказку. А моя сказка все равно кончилась. Возможно, завтра он вспомнит все, что сегодня случилось, и спишет на свой собственный или даже мой бред. Выбираться с того света большинству людей ведь тоже не каждый день приходится. А сегодня пусть будет, как будет. Как будет завтра – уже все равно.

Потом мы молчали. Я смотрела на воду. Я всегда любила находиться у воды – наверное, потому и выбрала этот городок. В самых расстроенных чувствах мне всегда было нужно выйти на набережную, заткнув уши наушниками с любимой музыкой, и походить вдоль берега туда-сюда, чтобы привести в порядок свои мысли. Сейчас я смотрела на воду и думала о том, что мне неожиданно хорошо.