Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза

Последнее время Людмиле Анатольевне часто снились муж, вороны, пустые ведра, мертвецы и черные кошки. Людмила Анатольевна накапала себе валерьянки.

Коты – котами, вороны – воронами. А вот насчет пустых ведер следовало как следует призадуматься.

Людмила Анатольевна призадумалась и отправилась одеваться.

Ей нужно было в редакцию за авансом мужа.

На столе Соломона Арутюновича Миргрызоева, директора издательства «Луч-Просвет», стояли расположенные по росту в четыре ряда тридцать два серебряных колокольчика.

Соломон Арутюнович позвонил номером один.

Дверь кабинета бесшумно открылась, и в ней появилась нужная директору голова.

– Александра Гавриловна, Райского больше не издаем. Исписался, старик. Скажешь Наталье, придет еще эта горгона Райская, кофе и в шею, – коротко пояснил Сам.

– Поняла, – кивнула Александра Гавриловна. – Еще что-нибудь, Соломон Арутюнович?

Соломон Арутюнович нетерпеливо поморщился.

Александра Гавриловна Трутнева, главный бухгалтер издательства «Луч-Просвет», была женщина жадная, усатая, худая и верная.

Одевалась Александра Гавриловна в строгий темно-синий костюм с кружевами в манишке.

Лицо Александра Гавриловна имела лимонное и неприветливое, с лошадиными крупными зубами, слегка торчащими из-под верхней губы.

Резиновый рот Александры Гавриловны растягивался в улыбку только при виде рейтинговых, верхних по результатам ООП и прочих топовых литстатистик, авторов.

Авторам, вылетевшим из приносящей доход десятки или еще не протиснувшимся в нее, приходилось улыбаться Александре Гавриловне самим. Улыбаться за плотно запертой дверью бухгалтерии, одиноко сидя на холодной клеенчатой табуретке.

По выражению лица этой бесценной сотрудницы и сам Соломон Арутюнович нередко определял популярность и рейтинг предполагавшегося к изданию автора.

Вытянувшееся лицо Трутневой с сильно проступившими из-под карниза губы зубами предполагало бесполезность вложения.

Лицо Александры Гавриловны, собравшееся на носу в складки, предполагало вложение рентабельное, перспективную котировку автора, низкие риски и повышенный индекс чит-спроса.

Антону Павловичу эта благородная дама часто являлась в кошмарах.

Явилась Александра Гавриловна Антону Павловичу и сейчас.

Александра Гавриловна сидела во главе длинного стола кабинета Сама, и рейтинговые авторы, числом двенадцать, сидели на стульях по популярности, кто ближе, кто дальше от Трутневой.

Сам же Антон Павлович приснился себе всех дальше, по левую руку страшной бухгалтерши, тринадцатым. У самой двери и на сквозняке.

Павел Эрастович Вертопрашки, фантаст широкого профиля, сидел к Трутневой ближе всех, по руку правую, и дребезжащим колючим басом бубнил что-то непонятное…

«Бу-бу-бу!» – бубнила эта бездарь.

На последнем «бу» Александра Гавриловна остановила многопрофильного фантаста Вертопрашки бровью, посмотрела сквозь стол в центр лба Антона Павловича и произнесла:

«Антон Павлович, можете идти. Вы нам больше не нужны».

На ватных ногах, сопровождаемый волчьими оскалами двенадцати рейтинговых авторов, Антон Павлович послушно поплелся по своему сну к двери. За дверью Антон Павлович хотел сползти на паркет.

Но тут навстречу ему с табурета бодро поднялся младший корректор «Центральной слави» и автор «Последней Надежды» Виктор Петрович Рюмочка.

Виктор Петрович оттиснул Антона Павловича плечом и вошел в кабинет Миргрызоева, громко хлопнув в лицо Антону Павловичу тяжелой дверью.

Антон Павлович заплакал во сне.

Недаром снились Людмиле Анатольевне тринадцать черных котов, муж, вороны, пустые ведра и младшая сестра Заблудшая.

Людмила Анатольевна одиноко сидела в коридоре издательства «Луч-Просвет» на холодной клеенчатой табуретке перед запертой дверью бухгалтерского отдела.

Губы Людмилы Анатольевны растерянно дрожали. Пальцы беспомощно вцеплялись, перебирая друг друга.

Только что с Людмилой Анатольевной случилось ужасное, и она еще не могла найти в себе силы, чтобы встать с табурета.

Придя за авансом Антона Павловича, Людмила Анатольевна решительно толкнулась в дверь бухгалтерии, расплылась в улыбке, всем кивнула и, подойдя к Александре Гавриловне, села напротив.

У Александры Гавриловны вытянулось лицо, на нем проступили зубы.

Александра Гавриловна побарабанила по реквизитам «Луч-Просвета» золотым «паркером», что-то перелистнула. Перелистнула еще, заглянула. Даже открыла ящик и посмотрела там и наконец протянула Людмиле Анатольевне папку с «Липовой аллеей» Антона Павловича.

Людмила Анатольевна, недоумевая, взяла «Аллею» мужа в руки и нахмурилась. Она терпеть не могла эту сохлую и высокомерную бухгалтерскую водомерку Трутневу.

Сохлая бухгалтерская водомерка мигнула.

– На сегодняшний момент, к сожалению, данного автора нет в издательских планах, – сказала Людмиле Анатольевне Александра Гавриловна.

Людмила Анатольевна, опираясь о стену, уже поднималась с табурета, когда вынуждена была упасть обратно.