Ноги в поле, голова на воле

- Ну уж нет! Чесаться тоже нельзя! - строго возражал Дубина. - Это что за мертвец, который примется чесаться, словно корова об плетень.

После долгих и шумных споров «мертвецом» назначался мой дядька Икан. Мы живехонько мастерим носилки из двух длинных ивовых жердей, связанных между собой прутьями, и возлагаем на них «мертвеца». Иканыч точно окаменел - форменный мертвец, да и только!

- Поднимай его, пошли! - командовал Дубина.

Двое ребят подняли жерди на плечи и зашагали. Дубина выступал впереди, взмахивая какой-то палкой вместо кадила, и гундосил в нос, точно наш поп:

- Гос-осподи помилуй! Го-осподи помилуй!…

Так как через речку были проложены узкие мостки, которыми пользовались, в основном, зимой, наша босоногая команда храбро зашла в воду, намереваясь перейти Япру вброд. Как раз на середине речки, где вода доходила нам почти до колен, один из носильщиков споткнулся, и носилки угрожающе накренились.

- Эй, вы, поосторожней несите! - крикнул всполошившийся «мертвец».

- Бросайте мертвеца, он живой! - тут же гаркнул наш «поп». Носильщики рады стараться: едва услышав команду, сейчас же сбросили с плеч свою ношу, и носилки вместе с распластавшимся в воздухе «мертвецом» - плюх! - пошли под воду. «Мертвец», однако, тут же выплыл, вскочил на ноги и с громкими воплями кинулся вдогонку за носильщиками:

- Ну погодите же, предатели, вы у меня еще поплатитесь!

«Мертвец» накинулся на носильщиков, и между ними завязался бой. Промокший до нитки «мертвец» отвешивал направо и налево колотушки, покуда «поп» Дубина не скрутил ему руки.

- Стоп, удалец! Где это видано, чтоб покойник так бесновался и кулаками махал?

На сей раз с игрой было покончено, надо было расходиться по домам. На прощание Иканыч пригрозил своим носильщикам добавить им при следующей встрече и мокрой курицей поплелся за мной к дому.

Едва мы высунули нос из кукурузника, как навстречу нам дед, смотрит на нас и глазам своим не верит:

- Да как же это вас из школы через Япру сюда принесло?!

- Мы с дороги сбились! - мрачно огрызнулся Икан.

Тут дед заметил, что он с головы до ног мокрый, и вскрикнул:

- Это что же с тобой, несчастный, случилось? Никак, ты в воду свалился?

- Меня Бранко столкнул! - не моргнув глазом соврал этот негодник.

Тут на крыльцо выскочила моя мать и, увидев страдальца Икана, тут же схватила меня за ухо и запричитала:

- Ах вот ты как! Своего дядьку в речку сталкивать! Еще немного, и он бы совсем утонул! Илькушка-душка, взберись на ветлу, выбери там подлиннее хворостину! Сейчас я ему покажу, как родных дядюшек топить!

Дважды повторять это Икете не приходится. Мигом взлетел он на ветлу, а там, с той поры как он на ней в последний раз побывал, на мою беду, вымахал целый пучок длиннющих побегов - хоть сотню выбирай!

- Ого-го, до чего же гладкие и длинные прутья! - ласково поглаживал свежие побеги Икета, между тем как я верещал:

- Он сам в воду свалился! Я его не трогал. Он мертвым был и его носильщики через речку на кладбище несли!

- Ах, ты еще и зубы мне взялся заговаривать, бессовестный, - рассердилась мама и пребольно дернула меня за ухо. - Это что еще за дурацкие россказни про покойников?!

- Вот тебе крест святой, он покойником был! - клялся я. - Спроси Дубину-попа, он тебе подтвердит! А потом покойник проговорился, и его в воду - бултых!

- Нет, вы только послушайте, что он такое несет: поп у него дубина, а покойники разговаривают! Сейчас я из него выбью эту дурь! - воскликнула моя мама.

А тут как раз и подоспел злодей Иканыч с хворостиной, со свистом разрезает ею воздух, чтобы все видели, какая она хлесткая.

Ну и всыпали мне в тот раз горяченьких ни за что ни про что. Вырвавшись наконец из маминых рук и отбежав на приличное расстояние, я твердо сам себе поклялся, что, как только вырасту, под корень срублю эту злосчастную ветлу.

7

Славко Дубина познакомил нас с другой школьной знаменитостью - с Еей Длинным, самым рослым парнем из третьего класса, таким высоченным, что казалось, будто он взгромоздился на ходули. Из-за своего роста он и получил кличку «Длинный».

Длинный вообще-то был прекрасным парнем, но жутким хвастуном. В школу он каждое утро являлся с какой-нибудь новой историей.

- Подхожу я сегодня к лесу, а из леса - шасть - заяц выскакивает, а за ним волк! - рассказывает Длинный.

- И что же ты? - в неподдельном ужасе раскрывают рты первоклассники.

- Заяц прямиком ко мне, я его своей школьной торбой хвать по башке, заяц волку под ноги, волк…

- А что же волк? - сгорая от нетерпения, кричат первачки.

- Волк споткнулся об зайца и полетел кубарем!

- А что же ты? - допытываемся мы.

- А я, дай бог ноги, - и в школу галопом. Слава богу, жив остался! На следующий день - новое происшествие.

- Подхожу я к дубраве, - рассказывает Длинный, отчаянно жестикулируя, - как вдруг из дубняка дикий кабан - и прямиком на меня.

- И что же ты?

- Я хоп - и на дерево. А кабан, известно, подбегает к дереву и давай своим рылом под корень его подкапывать! Роет землю рылом, хрюкает и отдувается, а дерево трясется…

- А что же ты? - охают слушатели, уставившись на Длинного расширенными от ужаса глазами.