Действо грозило затянуться, и я начала нервничать. Ничего из увиденного не будило в памяти никаких воспоминаний, а между тем, надо было возвращаться, лучше всего так, чтобы Кристем не узнал о моей отлучке, а злосчастный черноволосый маг, если он еще не покинул замок, не заметил меня.
— Хотелось бы вручить награды почётным профессорам Лицея, пребывающим ныне на заслуженном отдыхе по выслуге лет, — еще больше возвысила голос блёклая преподавательница в сером плаще, и тот наполнил зал от пола до потолка, грозясь разорвать ушные перепонки. — Леди Аджарина Пристен..!
Я бездумно разглядывала пожилых, седовласых по большей части преподавателей, степенно поднимающихся одного за другим на сцену, так размеренно, однообразно, словно они были заводными механическими куклами. Моё внимание привлекла одна из них, и то, я бы не и посмотрела на сухонькую, утопавшую в тёмно-зелёном плаще старую леди, если бы не трость, на которую она опиралась, напомнившая о Кристеме. Женщина крепко сжимала набалдашник трости узкой морщинистой лапкой, и вдруг, совершенно внезапно я словно бы увидела её перед собой — гладкую костяную шарообразную рукоять, инкрустированную янтарными инициалами — А. Д.
— Поприветствуем леди Анистаю Даркенталь, отдавшую пятьдесят пять лет безостановочному и самоотверженному служению науке и культуре! — прокричала серая преподовательница. Старушка с тростью, чуть пошатываясь попыталась осилить первую ступеньку возвышения, кто-то выбежал с протянутой рукой, чтобы помочь… Женщина подняла голову, и мы встретились взглядами.
Свет померк, в ушах зашумело, резко заломило виски. Я словно падаю в узкий, тёмный, но очень глубокий колодец. Ничего не видно, кроме неясных, невнятных теней, голоса доносятся откуда-то сверху, приглушённые, смазанные, неузнаваемые.
Темные кривляющиеся тени кружатся вокруг, иссохшие призраки прошлого. Моего прошлого. Тело содрогается от сухих, беззвучных рыданий —
— Ко-
— Ри…
Она тоже меня узнала. Совершенно точно.
Ветер, в аудитории с плотно закрытыми и даже глухо занавешенными окнами, внезапно поднимается ветер, пронзительный, холодный. Я вижу, как разлетаются бумажные листы со столов, как взметаются вверх золотистые волосы девушки-соседки… слышу, как испуганно охает кто-то из сидящих сзади, вихрь нарастает, старушка-преподавательница роняет трость и сама чуть ли не оседает на землю, один из мужчин бросается к ней… Занавеси парусами взлетают вверх, все крутят головами, пытаясь определить источник стихийного бедствия, и я торопливо поднимаюсь с места и бегу к выходу, несколько человек направляются за мной. Когда я выхожу на улицу, там уже сгущаются сумерки.
Нет, никогда я так ничего не узнаю, если буду сбегать при каждом возможном случае… Рука всё ещё трясётся, и я не понимаю, то ли я сошла с ума, то ли действительно знала когда-то эту женщину, знала близко, так, что плакала, когда нас разлучили. Кто был моим собеседником? И за кого в итоге меня выдали замуж? Значит ли это всё, что я была просто служанкой в богатом доме, и мой брак — только по расчёту, по требованию прежних хозяев?
Я снова покосилась на пальцы руки, тонкие, нежные. Это ни о чём не говорит, мало ли, чем занимаются слуги. Надо бы вернуться в Лицей, дождаться ту пожилую женщину и спросить её обо всём. Вероятно, леди Анистая прошла через центральный вход, мне нужно лишь дождаться, когда она выйдет — вряд ли отошедшая от активной деятельности преподавательница откажется поговорить с бывшей ученицей… даже просто поболтать с доброжелательной девушкой. Да, хватит бегать.