Глава 28.
После того, как Кристем отстранился от меня там, в королевском парке, он решительно потащил свою крылатую личную собственность в комнату, а учтиво склонившемуся в поклоне у самых дверей слуге — интересно, где он сидел в засаде, ведь появился в пустом коридоре практически моментально, — отрывисто бросил:
— Мы уезжаем.
— Вы решили все ваши вопросы? — осторожно спросила я, не желая быть навязчивой. Кристем пожал плечами, и вдруг неожиданно опустился прямо на пол.
— Иди сюда, — и с какой-то бережливой осторожностью добавил. — Кори.
Я помедлила и подошла ближе, но Кристем, словно опомнившись, уже вскочил и опустился на софу, похлопал ладонью по сиденью, и я неуверенно присела.
— Ты ходила в Лицей?
— Да, — я заколебалась, на лице хозяина не было ни злости, ни осуждения, но он осунулся и выглядел неважно. Мне стало стыдно. Возможно, королевское собрание чем-то огорчило его, или — чем боги не шутят — мой внезапный побег… Я сглотнула и добавила. — Простите. Я была неправа, что ушла без предупреждения. Я не должна была…
— Удалось что-то узнать?
— Одна из пожилых профессоров показалась смутно знакомой, но не более того. К сожалению, подойти к ней… не удалось.
— Как её имя?
— Леди Анистая Даркенталь.
Хозяин чуть подумал и кивнул.
— Я разузнаю о ней, чуть позже.
В двери постучали, и после короткого отклика Кристема в комнату снова заглянул слуга:
— Экипаж ожидает, господин.
— Хорошо, — коротко ответил хозяин, и слуга словно испарился.
— Мы уезжаем, — повторил Кристем, но не сдвинулся с места, опустил голову на ладони. Чуть поколебавшись, я неуверенно спросила:
— Что-то случилось?
Мне хотелось его обнять, хотя бы просто погладить по плечам, поддержать самым естественным и одновременно самым недопустимым образом, но я сдерживалась. Что такого могло случиться? Конечно, отъезд был бы кстати, мне не хотелось оставаться в этом замке, где рядом где-то бродил столь пугающий меня светлоглазый маг, в этом городе, на улицах которого…
Святые боги, я сумасшедшая. Как я могла забыть? В подворотне неподалёку от Академии лежат два убитых мною человека.
Но почему-то мысль об этом не так уж и трогает меня, словно не имеет ко мне прямого отношения. Ни возможное наказание, ни муки совести меня не тревожат, не могут пробиться сквозь пелену какого-то безучастного отчуждения. Вот поникшие голова и плечи Кристема меня волнуют. А мёртвые люди — нет.
Может быть, вместе с памятью ушло что-то еще. Чувства.