Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

– Ну, а старик-то? – не оборачиваясь, спросил Винокуров.

– Чего старик… старик сказал, конечно. Защищал. На промышленное внедрение нажимал, на сложность испытаний. Экономия большая, там, механические свойства высокие. А Чесленко потом по таблицам пошёл. Почему, говорит, устойчивость к интеркристаллитной коррозии так мало экспериментирована? И вообще, говорит, чёрные точки очень сомнительные. Элемент произвола.

– Балбес… господи… вот балбес. А Женька говорил что-нибудь?

– Да что Женька?! Всё то же, знаешь, как он. Тот про Фому, а этот про Ерему. Тычет ему в диаграмму с никелем. Ну, где коррозионное растрескивание. У нас, говорит, скорость коррозии крайне мала. От концентрации кислоты почти не зависит. Везде, говорит, вертикальные кривые.

– Ой, Женя, Женя… Он бы лучше про стабилизирующий отжиг сказал. Хром-то равномерно по зерну распределяется, чего ж он…

Проехали пост ГАИ, свернули на просёлочную.

Бокшеев кинул окурок за окно:

– Вообще-то, старики, Чесленко прав. Ну какого чёрта Женька испытания скомкал? Ну, на МКК испытал, хорошо, скорость коррозии, структурные диаграммы, но у него даже изотермического разреза нет, ну это уж надо было…

– Но, дорогой мой, образование фаз это дело учебника, а не кандидатской.

– А как мы о перекристаллизации судить будем? По чему? Только по аустенитной устойчивости?

– Конечно! А по чему же?! Мы же состав знаем, зачем воду в ступе толочь?

– Пашенька, кандидатская – это всестороннее исследование прежде всего.

– Да Женьке достаточно механических характеристик. Серёжа! Это же уникальная сталь, как ты не понимаешь!

Тогда надо было просто оформлять изобретение, а не писать кандидатскую.

– Ну что за чушь?!

– Ладно, ребят, хватит спорить. Всё равно предварительная – это предварительная. В конце концов, ничего страшного. Крепче будет. Женьке ругань на пользу, я ж его знаю. А защитится он с блеском, вот увидите.

– Дай-то бог…

Въехали в лесок. Винокуров обогнул лужу, вырулил на полянку и выключил двигатель.

Бокшеев с Соловьёвым вылезли из машины.

С оголившихся деревьев падали дождевые капли.

– Красота-то, а?.. – Бокшеев потянулся.

– Слушай, Петь, а прошлым летом не здесь были?

– Подальше… – Винокуров выбрался из кабины, открыл багажник. – Ну что, давайте устраиваться.

– Давай, давай…

Расстелили на мокрой траве брезент, поставили канистру с пивом, авоську с продуктами. Бокшеев достал из портфеля четыре воблы.

– Ну вот, а вы хотели в рыгаловку в эту идти. – Винокуров разлил пиво по стаканам. – Здесь у него и вкус-то совсем другой. А там оно мочой старого киргиза пахнет.

– Ну, Петруша, не преувеличивай. – Соловьёв стал чистить воблу. – Это ведь от бара зависит…

– От бара! Сказал тоже. Западная терминология, дорогой мой. В Москве баров и ресторанов нет, запомни. Есть тошниловки и рыгаловки.

– Да брось ты. «Националь» – тошниловка, по-твоему?

– Абсолютная! Хорошие рестораны, а тем более бары сохранились только в Прибалтике. И то пока. Лет двадцать пройдёт – и там тоже будут тошниловки и рыгаловки.

– В Ленинграде хорошие рестораны.

– Немного получше наших. Берите. – Винокуров протянул стаканы.

– Слушай, так у нас же нормы ещё, забыли?

– Ой, мама родная…

– А может, ну их, а?

– Да давай уж съедим заодно…

– А чего, идея хорошая…

– Предлагаю средний вариант. Одну съем, две выкинем.

– А что, идея что надо. И нашим и вашим. Волки сыты, овцы целы.

– Ну что, согласны?

– Распечатывай.

Винокуров распечатал свою норму, положил на газету:

– Эту, что ли?

– А хоть и эту… моя старая, вон корявая какая…

Соловьёв вытряхнул свою норму из пакетика на брезент.

Бокшеев долго рылся в портфеле, наконец выложил пакетик:

– Моя тоже сохлая.

Винокуров разломил норму на три куска, раздал:

– Давайте с пивком.

Стали жевать, запивая пивом.

На рядом стоящую берёзу села ворона, каркнула, спланировала вниз и опустилась недалеко от брезента.

– Ну что, птичка божья, – Винокуров допил пиво, отряхнул руки, – хлеба хочешь? Щас…

Он развернул бутерброды, отломил кусок белого хлеба и швырнул вороне. Соловьёв нагнулся, взял с брезента норму и кинул следом:

– Может, унесёт от греха подальше…

Ворона покосилась на лежащие рядом белый и тёмно-коричневый куски, быстро подошла, схватила белый и полетела прочь.