Нортенгерское аббатство (пер. В.Литвинец)

Была ли она красивой женщиной? Была ли она обаятельной? Сохранился ли в аббатстве ее портрет? Почему ей пришлась по душе именно эта роща? Могло ли это быть следствием унылого настроения? – Вот вопросы, которые завертелись в голове у Кэтрин. На первые три, скорее всего, можно было ответить положительно; остальные же два пока оставались загадкой. Однако интерес Кэтрин к покойной миссис Тилни возрастал с каждой минутой. Она даже не сомневалась в том, что та была несчастна в своем браке. Генерал, наверняка, оказался не самым чутким мужем. Ему даже не нравилась ее аллея. Если так, то мог ли он по-настоящему любить ее? Кроме того, каким бы красивым он не был, в его чертах просматривалась какая-то тень, которая давала все основания считать, что с ней он обращался плохо.

– Ее портрет, я полагаю, – начала Кэтрин, покраснев от своего слишком уж высокопарного тона, – весит в комнате отца?

– Нет. Еще совсем давно его собирались повесить в гостиной, но отцу тогда не понравились ни краски, ни качество самого портрета, поэтому какое-то время ему никак не могли найти подходящего места. Однако вскоре после ее смерти я взяла его к себе, и сейчас он висит у меня в спальне. Буду рада показать его тебе. Она выглядит на нем как живая.

Вот еще одно доказательство. Пренебрегчь портретом умершей жены! Он, должно быть, вообще обходился с ней очень жестоко!

Кэтрин больше не боялась признаться себе в том, какие низкие чувства испытывает по отношению к генералу, даже несмотря на все его любезности и внимание. То, что прежде было благоговением и боязнью, теперь превратилось в настоящее отвращение. Да, именно отвращение! Его жестокое обращение с такой очаровательной женщиной делало его невероятно подлой личностью. Она часто читала о таких отрицательных героях; героях, гнусные качества которых мистер Аллен обычно называл слишком преувеличенными и надуманными; но вот перед ней человек, который был явным доказательством обратного.

Едва она успела придти к такому выводу, как тропинка вывела их прямо к самому генералу. Кэтрин стоило больших усилий сдержать все свое негодование; тем не менее, она заставила себя идти опять рядом с ним, слушать его и даже улыбаться, когда улыбался он. Не получая теперь никакого удовольствия от живописных пейзажей, она продолжала свою прогулку уже без всякого интереса. Генерал заметил эту апатию и, справившись о ее самочувствии (что, казалось бы, упрекало ее в том, что она составила такое плохое о нем мнение), стал настаивать на том, чтобы они с его дочерью как можно скорее вернулись в дом. Он же задержится еще на четверть часа. Таким образом, они снова расстались. Однако не прошло и нескольких секунд, как он отозвал Элеанору, чтобы предупредить ее не показывать мисс Морланд аббатство до его возвращения. Кэтрин показалось странным, что он уже во второй раз пытается отложить то, чего она ждала с особым нетерпением.

Глава 23

Прошел целый час, прежде чем генерал вернулся. Все это время его юная гостья провела не с самыми лучшими о нем мыслями. Это затянувшееся отсутствие, его уединение во время их прогулки – все говорило о том, что он не находит себе покоя и его совесть нечиста. И вот, наконец, он появился. Но какими бы тайными не были его намерения, они не мешали ему улыбаться. Мисс Тилни, отчасти понимавшая желание своей подруги осмотреть их дом, вскоре сама заговорила на эту тему; и ее отец, не собиравшийся более откладывать экскурсию, чем очень удивил Кэтрин, и задержавшийся всего лишь на пять минут, распорядившись, чтобы к их возвращению в комнату принесли десерт, был, наконец, готов сопровождать их.

С гордым видом и величавой походкой, что отнюдь не ускользнуло от глаз начитанной Кэтрин, он провел их через холл, через общую гостиную и какое-то неиспользуемое помещение, после чего они оказались в настолько великолепной комнате, что от ее размеров и роскошной мебели захватывало дух. Это была гостиная, предназначенная лишь для особо важных людей.