Носферату

— Это потому, что ты была заколдована. Я тебя поцеловал, ты расколдовалась и стала такой смешливой, что, похоже, я могу сейчас показать тебе палец, и ты будешь просто кататься от хохота.

Я демонстративно поднял палец и пошевелил им в воздухе. Анна проследила глазами за моим фривольно извивающимся перстом и расхохоталась до слез и насыщенного клубничного румянца.

Это, пожалуй, немного задевало. Неужели Ферро Шатов настолько смешон, что красивая женщина может покатываться со смеху без особенного повода?

— Что и требовалось доказать, — ехидно заметил я. — Носферату Шатов, король невербального юмора.

— Да ладно тебе, Ферро. — Анна погладила меня по щеке и поцеловала. — Дело не в словах. Пожалуй, скорее в интонации, мимике. Мне кажется, я хохотала бы точно так же, если бы всю дорогу ты читал мне телефонный справочник.

— Если ты имеешь в виду местный телефонный справочник, то ты хохотала бы, даже если бы читала его сама про себя…

Мы повернули на знакомую дорогу. Дом Райсов по-прежнему был самым эффектным строением на улице Фрегата. По тому, насколько неброский аккуратный домик опутан сетью изысканных и сложных внешних аквариумов, можно было без труда догадаться о том, что их проектировала сама Магдола, поскольку заказать такое великолепие у мастера со стороны жителям улицы Фрегата было едва ли по карману.

— Нам вон в тот дом, где цветные трубки сходятся в купол.

Анна прищурилась, вглядываясь.

— А вот под этим кустом я прятался от Хлои при нашем первом и последнем свидании, — добавил я, многозначительно скривившись.

— Гадость, — не задумываясь, ответила Анна, отбивая подачу.

— Ты недолюбливаешь местную флору или Хлою? — не отставал я.

Следователь Берг быстро глянула на меня из-под полуприкрытых от яркого солнца век и с нескрываемой иронией ответила:

— Я долюбливаю тебя, поэтому просто ревную…

Она опять этого не сказала. Уже несколько недель я ежесекундно твержу ей, что безумно влюблен. И, как следствие, ни разу не слышал от нее слов, сколько-нибудь похожих на классическое «Я люблю тебя». Я полностью уверен в том, что она более чем неравнодушна к своей носатой карманной прессе. Но молчит или глумится надо мной фразочками вроде этой. «Долюбливаю…» Нет, все-таки женщины точно произошли не от обезьян, а от какого-нибудь более вредного и непременно симпатичного на вид животного.

Магдола стала еще одним подтверждением моей гипотезы. Она выбежала нам навстречу с радостными восклицаниями, тотчас отослала на задний двор андроида, который попытался преградить нам дорогу, и обрушила на обоих поток вопросов, на которые не удосуживалась услышать ответ. Не успел я представить ей Анну, как она бросилась к ней с объятиями, картаво приговаривая на изрядно покореженном русском:

— Вы прекрасно выглядите, дорогая. Наверное, это потому, что не успеваете есть и плохо спите, — и красноречиво указала глазами в мою сторону, а моя окончательно потерявшая совесть возлюбленная улыбнулась и, подтверждая догадки мадам Райс, едва заметно качнула головой. — А я, Носферату, как видите, выучилась немного болтать по-русски. Очень хочу наконец слетать в Петербург, посмотреть, как живет Хлоя, — и Магдола радостно похлопала меня по руке и поволокла в прихожую.

О женщины, безумие вам имя.

И все-таки я был дома. Наконец-то дома. Очень захотелось сразу позвонить Машке и Гретхен. Но, еще немного поразмыслив, пока Магдола хлопотала, накрывая чай, а Креб, Анна и новая бина Райсов — Линда, стараясь выглядеть непринужденно, говорили о погоде и политике на планетах Договора, решил, что не стоит торопить события. Это для меня восьмой материк — земля обетованная. А впервые оказавшейся в Чигги Анне, вполне возможно, понадобится вечер-другой, чтобы адаптироваться к новой обстановке, прежде чем на нее со столь же крепкими и жаркими объятиями, как приветствия Магдолы, бросятся лучшие подруги ее возлюбленного, с одной из которых к тому же его когда-то связывали отношения, далеко выходящие за рамки платонических.