Носферату

К столику подплыла спокойная, как камбала, официантка-бищина (свойственную третьему грианскому полу пышнотелость подчеркивал голубой, вышитый осьминогами и повязанный высоко под грудью передник) и обратилась ко мне по-чиггийски, а затем по-французски с набором дежурных приветствий и вопросов. Я не стал иронизировать над ее медлительностью. На Гриане из всех планет Договора традиционно самый неторопливый сервис. Причем Чигги здорово уступает «старшим» материкам. Про некоторые государства первого материка шутят, что там еда тухнет, пока повар готовит, и распадается, пока официант несет ее к столику, но клиенту все равно — он умирает от голода еще на стадии заказа.

Чтобы не последовать стопами анекдотического посетителя, я хотел взять из пухлых ручек меню, но Гретхен перехватила его и затрещала:

— Две порции дежурного, повторите вот этот салат, порцию котлет по-чиггийски, он любит, и бутылочку вот этого красного. — Она ткнула пальцем в карту вин, после чего повернулась ко мне и угрожающе произнесла: — А ты не смей заказывать. Потому что за восемь минут ты не только съесть не успеешь, еще даже порции в глаза не увидишь. А через восемь минут духу твоего поблизости быть не должно. Нужно же мне его как-то подготовить к знакомству с такой легендарной личностью, как Носферату Шатов. Скажу честно, он ревнив как Отелло, так что в случае чего моя смерть будет на твоей совести. А если ты очень голоден, я отдам тебе мой салат…

Грета всегда помнила заповедь Штирлица: запоминается последняя фраза. Поэтому я не стал воевать с ней по поводу ее бестактности, а просто искренне отказался от щедро предложенного сомнительного лакомства и попросил позволения использовать свои восемь минут для нормальной дружеской беседы, которая совершенно невозможна в случае, если тебе постоянно напоминают, что пора убираться. Она согласилась, и оставшееся время мы болтали о пустяках, изредка вспоминая старое и осторожно намекая на планы в грядущем.

В конце концов Гретхен постучала по золотым наручным часикам, поцеловала меня в щеку, попросила сразу выкинуть из головы все, что она рассказывала о производстве, ее новой разработке и бабке-телепатке, и я покинул ресторанчик с легким радостным сердцем и непрерывно стонущим от голода желудком.

Я справился с любопытством и желанием подкараулить у дверей Гретиного бойфренда. Коммуникатор в кармане бравурно грянул «Марсельезу». Машка. Грешным делом подумалось, что стоило оставить в коме незасвеченную новенькую карту, а не переставлять туда свою, но на старой еще оставалось прилично кредитов. Хотя — если Машка хочет отыскать кого-то в пределах Чигги, хоть свинцом обернись, — засечет.

— Ну, выкладывай, Шатов. Кто она? — не дожидаясь моего «алло», быстро проговорила Марь. Голос у Снежной королевы был резкий и усталый.

— Кто? — От такого натиска я несколько опешил, но, быстро сориентировавшись, решил, что хорошая мина никогда не повредит. Особенно если Машка опять решила без мыла интегрироваться в мою личную жизнь. — Мари, у тебя какие-то проблемы? Ты нездорова?

— Кто эта мадам, с которой ты прилетел?!. — отозвалась Машка нетерпеливо.

Я усмехнулся. Марь Ванна была в своем репертуаре. В маленькой империи «Нако» Маша Иванова контролировала каждый чих, и стоило мне забыть, как железная Марь напоминала об этом одной из подобных не особенно тактичных выходок.

Похоже, созданная мной пауза показалась Машке слишком длинной.

— Ферро, не надо играть в незнакомку. На этом материке от меня тайн не существует. Ты же знаешь, что списки прибывших первым делом идут куда?..

— На стол дорогому товарищу Марь! — бравым голосом отрапортовал я, надеясь смягчить ее гнев. Машкин тон стал ироничным.

— Молодец. Вымпел за усердие. Так вот. Получаю я списки и вижу: Шатов Н. плюс один. «Плюс один» означает, что Ферро Шатов везет с собой женщину и интересничает. Ладно, Фе, я заинтригована. Пора вскрываться. Кто она? Ради кого ты лишил последней надежды старушку Марь?

— Ее зовут Анна, — сказал я, и в моем голосе отчетливо прозвучало что-то такое, чего я никак не собирался сообщать Машке. Во всяком случае, пока…

Трубка взвизгнула и расхохоталась:

— Шатов! Шатов, я ждала этого момента шестнадцать лет. Ты втрескался! — В трубке вновь послышался ведьминский смех.

— Маш, ты же взрослая женщина, а выражаешься… В общем, мне бы не хотелось обсуждать мои сердечные дела и выслушивать твои комментарии по коммуникатору. Как насчет посидеть-поговорить? Я вас познакомлю…

Трубка замолчала. Я услышал, как в ушах колотится мое собственное сердце. Мне хотелось, чтобы Марь сказала «да».

— Ладно, — нехотя пробормотала Машка. — Только ответь мне на один вопрос. На этот раз твое «на всю жизнь» надолго?

— На всю жизнь…