Носитель судьбы

Когда я оглядывался, то увидел, как что-то с сильным грохотом ударяет в ворота, и на нашей стороне из тьмы высовывается толстое, как дышло, копье, заканчивающееся четырехгранным наконечником. Я услышал лязг цепей, копье скрипнуло и вдруг подалось вперед, четыре распорки, подобные якорькам, уперлись в бревна и раскрылись, будто лепестки цветка, а ворота заскрипели, выгнулись и выпали с отвратительным грохотом и треском сломанного дерева. Я увидел, как они уезжают во тьму, влеченные упряжкой восьми крупных лошадей, а потом услышал дикий хоровой рев, и в проем ринулись люди, но я видел только ровную стену щитов и сверкающие над ними купола шлемов.

— Что они орут? — спросил Бенкей.

— Имя того молодого, которого повесили, — объяснил я. — Кричат: «Харульф! Харульф!»

Мы помчались дальше. Двух псов, выскочивших на нас, мы убили сразу, почти не останавливаясь. Бенкей перерубил одному хребет, я же просто подставил копье под прыгающую тварь, на которое пес наделся под собственной тяжестью.

Я мигом почувствовал, как славно снова обладать оружием. Я снова был человеком, которого не так-то просто заставить. Я еще не вышел за частокол Дома Росы, а уже почувствовал себя свободным.

На подворье обитатели городка с яростью бросились на напирающих пришельцев. Раздалось отвратительное громыханье столкнувшихся щитов, некоторые люди из первых шеренг свалились на землю, кто-то кувыркнулся в воздухе, поднялся адский гвалт. В мерцающем отсвете продолжающих пылать балок метались темные фигуры.

— Бенкей, двери башни! — крикнул я в отчаянье.

Однако он уже стоял на коленях подле наглухо запертых дверей, ощупывая замок и засовы, как слепец.

— Ногтями их не открою, — рявкнул. — Проследи, чтобы мне никто не мешал.

Он помчался через подворье, а потом рванул двери в какой-то из сараев, сунул клинок ножа следопыта в щель, а потом нажал на дверь плечом, толкнул и открыл. Исчез внутри, я слышал, как он переворачивает внутри все вверх дном. Сам же я стоял, сжавшись в тени, с мечом в руках и с копьем, и следил за подворьем. Обитатели двора на миг остановили напор атакующих и сумели сбить их в плотную группку, выставившую перед собой стену щитов, я слышал, как грохочет оковка, как разносится лязг от столкновения тех, кто имел достаточно места, чтобы замахнуться в толпе. Я видел спины тех, кто стоял в задних рядах, видел, как они упираются всем телом, а подошвы их сапог скользят по подворью. Жуткий боевой вопль утих, слышен был лишь лязг ударов, а порой и одиночные отчаянные крики раненых.

Бенкей вернулся из сарая, неся охапку каких-то железок, гвоздей, обруч от бочки и, похоже, сломанный серп, после чего свалил все это под дверью и присел у замка.

От сражающейся группы начали отрываться одинокие фигуры и бежать в нашу сторону — или, быть может, разбегаться между домами.

Я увидел, как по улочке мчится Смильди, которого я никогда не любил: бородатый, большой грубиян, который не упускал и малейшей возможности отвесить мне пинка, а теперь он был испуганный, как дитя. Он бежал, размахивая мечом, прямо в нашу сторону, и стонал от страха, из разрубленного плеча его текла кровь. Кусок челюсти вместе с зубами свисал на полоске кожи, брызгая ручейками крови. Я подумал, что уж этого-то я убью с радостью, но он вдруг раскинул руки и упал на полушаге лицом вниз с таким размахом, что проехался по камням. Из спины его торчал короткий топор с широким острием.

Из схватки вдруг разнесся громкий, будто труба, рев Смильдрун: «К башне! Все к башне!» Сомкнутая на середине площади толпа начала прорежаться и выплевывать людей — они бежали в нашем направлении.

Я тенью промчался к лежащему Смильди, наступил ему на спину и вырвал топор, а потом погнал назад, к башне, слыша за спиной топот множества ног и возобновившееся хриплое скандирование Людей Грифонов, выкликающих имя своего мертвого земляка.

— Все бегут сюда, — крикнул я Бенкею. — Поспеши!

— Займи их чем-нибудь, тохимон, — процедил он сквозь зубы.

Из дырки для ключа торчало несколько гвоздей, воткнутый одним концом распрямленный обруч от небольшой бочки, сам же Бенкей сидел боком, будто прислушиваясь к чему-то в замке, и осторожно двигал торчащими кусочками железа.

— Мне нужно время, — сказал он, сидя с прикрытыми глазами.

— Нет времени! — крикнул я с отчаянием. — У меня есть топор! Вырубим его!

— Оставь топор себе, — посоветовал он вежливо, а потом несколько раз стукнул рукоятью ножа в гвоздь и осторожно шевельнул куском обруча.

Обитатели городища выбежали на площадку перед башней.

— Бенкей!..

В замке что-то щелкнуло, двери заскрипели и раскрылись.

Мы оба ворвались внутрь и захлопнули двери в абсолютной темноте.

Я вслепую ощупал створки. Не было никакого засова, но остались крюки. Возможно, запор лежал где-то рядом, но в темноте найти я его не мог. На площадке под башней раздался яростный вопль, кто-то колотил в двери, не зная, что те открыты, слышался топот, крики, лязг и свист железа.

— Защищать меня! Я открою! — крикнула Смильдрун. — Охранять Смиргальда! Я вас живьем сожру, если у него хотя бы волос с головы упадет!