Носитель судьбы

— Я знаю одно: если ван Дикен покорит Побережье Парусов, а он сделает это почти наверняка, то Ледяной Сад станет первой из следующих его целей. И твоя голова-башня повиснет на пике. Но лишь когда он выдавит из тебя всю силу и все знание, до последней капли. Я же — твоя последняя надежда.

— Мы ведь говорим искренне. Я просто не знаю, что можно сделать.

— Ты проклятущий король этого места, а потому лучше бы тебе начать знать. Он готовится, нам придется тоже. Эти ледяные драккары… Сколько ты можешь их сделать, как быстро, и лучше ли они в битве, чем эти их джонки? Сколько у нас может быть обычных кораблей, и сколько из них мы можем перевооружить магически? Сколько можем сделать? Какие запасы холодного тумана? Сколько его нужно для защиты?

— По очереди: драккар не оптимальная конструкция. Его я сделал, чтобы у тебя возникла ассоциация с Землей. Он быстрый, но не такой мобильный и универсальный, как «волчьи корабли». Кроме того, он использует слишком много фактора. Для плаванья, навигации и боя. Шар огня эффективен, но это аналог напалма или «греческого огня», который есть здесь, и куда результативней.

— Драконье масло… — я сплетаю ладони на столе, опираюсь подбородком на пальцы и смотрю на норвежца. Увы, эта его маска лишена выражения. Интересно, башни на голове эластичны, как, например, уши, или же тверды, как рога? — Ты не знаешь технологии изготовления, верно? Покупают его на Побережье Парусов. На вес золота. А вернее, покупали, поскольку теперь идет война и никто не продает драконьего масла. И никто не знает, как его делают. Запасы кончаются и расходуются. А может, я ошибаюсь?

— Увы, нет. И действительно никто не знает рецепта, кроме тех, кто его создает. Какой-то народ вверху Драгорины.

— Это их тайна, — признаю я с удовлетворением. — Приданное, которое они получили у своего бога-кузнеца. Обращаю внимание, что в их исполнении это согласовывается с Песней Людей. Почитатели огня. Те, с кем я сотрудничаю. И те, чьи поселения окажутся покорены первыми. Благодаря чему ван Дикен сможет хоть купаться в том свинстве, хотя что-то мне подсказывает, что, скорее, выкупает в нем тебя.

— А тебя нет? — он поднимает на меня застекленные льдом глазницы, и вся его ограниченная мимика не нужна, чтобы выказать удивление.

— Полагаю, нет. Если я не найду здесь способа помочь Людям Огня, то вернусь к ним. Могу оборонять Дом Огня и даже погибнуть при осаде, если понадобится, но не вижу причин вставать на стенах Ледяного Сада. Но если поможешь мне — я помогу тебе. Все очень просто. Придумай что-нибудь, чтобы спасти Людей Огня, и я придумаю, как спасти твой Сад и твою задницу, а к тому же ты получишь драконье масло. Я ухожу, вернемся к разговору утром. И еще одно: выколдуй себе какой-нибудь спортивный костюмчик.

— Что? Зачем?

— Мы идем в отдаленное место, чтобы вести там магические поединки. Спортивные. Без взаимного превращения в снежных баб и деревья. А… Молний тоже нельзя.

Я люблю ходить Ледяным Садом. В нем немало очарования средневековой старины, и есть в нем немного от парка развлечений: Диснейленд, Хогвартс, всякое такое. Я уже знаю расположение улиц и переулков, и обычно мне не нужна помощь моей птички-проводника. В свободные минуты я беру Ядрана за стены и галопирую по острову: сперва засыпанным снегом пляжем под клифом, потом зигзагообразной тропинкой, вырезанной в скале до плоскогорья, вокруг озера, по лесу и через луга в горах. Полагаю, в острове где-то тридцать на восемь-девять километров, но все обитатели сидят в крепости, и за ее стенами уже не встретишь и живой души. Есть еще несколько постов вдоль побережья с небольшими гарнизонами из Сада, но они редко покидают свою территорию.

Еще я хожу по городу и пытаюсь раскрыть его изнанку. Ту, что темна, скрыта и куда более таинственна; та, о которой Фьольсфинн не вспоминает. Чувствую, что есть тут нечто такое. Но прежде всего, я пытаюсь найти сам не знаю что: нечто, что окажется полезным против ван Дикена. Знаю, что норвежец имеет нечто такое за пазухой и что немало чего держит на подхвате. Потому я так на него давлю. Он знает куда больше, чем раскрывает. Он услужлив и вежлив, но что-то крутит, я это чувствую.

А может, я наконец-то становлюсь подозрительным?