Носитель судьбы

— Вот теперь ты сделал как приличный Деющий, — похвалил Грюнальди. — Только это… Сумеешь призвать его назад?

— Он продолжает там стоять, — пояснил Вуко. — Я бы не сумел ничего заставить исчезнуть. Я просто его заслонил. Как бы. Сделал так, чтобы его было не видно. Хотя понятия не имею, как долго продержится туман.

До обменной конторы Вяленого Улле было недалеко, как раз хватит на прогулку вдоль набережной. Но в тумане, сотворенном Драккайненом, видно было едва-едва на пару метров, а деревянные дома, стоявшие вдоль пирса, казались совершенно одинаковыми. По дороге они миновали большую группу людей, идущих в сторону, откуда они пришли, и живо переговаривающихся, но их никто не тронул. Не обращали на себя внимания. Носили типичные куртки и кафтаны, кутались в меховые шубы и не напоминали ни драконов, ни ледяных гигантов.

— Тут, в Змеиной Глотке, дома такие же, как и у вас? — спросил Драккайнен.

— Такие, как в селениях, — ответил Грюнальди. — Нормальные, как в Песнях Людей.

— Ага. То есть четырехугольник с двором посредине, спереди ворота и два черных входа. Один из дома, второй из сараев?

— Наверное.

— Сделаем так… — Драккайнен на миг задумался, а потом описал им Вяленого Улле. — Прежде чем я отплыл отсюда после осенней ярмарки, я заказал камни, вроде могильных, на которых написал, что ищу сведения о моих потерявшихся земляках. Там было написано и то, что сведения можно оставить у Вяленого Улле, который заплатит за них серебром из денег, которые я ему оставил. Хочу узнать, услышал ли он что-то интересное. Но он обманщик и хитрец, а кроме того, немного меня боится. Сотрудничал со мной только потому, что я оставил ему два гвихта сверху. Тогда я ничего не знал еще о безумном Аакене и о Ледяном Саду, а теперь думаю, что мои дела могли втянуть его в беду, а потому он может попытаться сбежать. Сделаем так: я и Грюнальди вежливо входим с фронта и стучим в его контору. Рядом есть постоялый двор. Для богатых, дорогой. Туда пойдет Варфнир. Варфнир, купишь себе пива, я дам тебе денег, и попытаешься выяснить что-то о Вяленом Улле и о Змеях, Песенниках и вообще обо всем, что могло тут произойти с лета. Если мы ничего не добьемся у ворот, придем к тебе. А вы двое встанете сзади, чтобы контролировать оба выхода. Если Улле попытается отправиться на прогулку, задержите его, а потом один из вас побудет с ним, а второй сообщит нам об этом на постоялом дворе. Если с ним будут вооруженные люди, один из вас пойдет следом за ними, а второй — к нам на постоялый двор. Вопросы?

— Я могу и сам купить себе пива. И хочу знать, зачем мне идти на постоялый двор, где я должен только расспрашивать и где нельзя ожидать битвы? Отчего не пойдет Грюнальди, который больше других горазд болтать?

— Потому что по виду ты самый богатый из нас, — сказал Грюнальди. — Я скромный человек, а ты одеваешься как петух, сразу понятно, что ты — кмет при деньгах. И еще оттого, что кто-то должен это сделать, а Ульф сказал, что это будешь ты. Что-то я не видел, чтобы тот, у кого всей работы-то — выпить кувшин пива да поговорить с корчмарем, так отбивался.

— Что до денег, — добавил Драккайнен, — то я знаю, что на пиво у тебя хватит, но хочу, чтобы ты сорил деньгами, а об этом не смею просить, если станешь делать это за свои. Там дорого, а ты должен заплатить втрое больше, чем тебе скажут.

— А отчего я должен идти с ней? — захотел знать и Спалле.

— Потому что ты самый молодой, — заявил Драккайнен. — Вместе будете выглядеть естественней.

— А вот мне интересно, откуда мы узнаем, куда отправился Спалле, если ему выпадет следить за купцом и его людьми, а мне — привести вас из корчмы?

— Об этом я уже подумал раньше, — ответил Драккайнен. — Когда увидел тебя нынче утром. Эти твои бусы очень ценные?

— Они у меня давно, — сказала она осторожно. — Но это обычные камешки с Юга. Я бы не стала их надевать, если бы знала, что мы сходим с корабля, что нужно готовиться к битве. На корабле есть вещи куда более ценные. Из дому я забрала все, поскольку не известно, что с нами случится.

— Я имею в виду, согласишься ли ты их в случае чего потерять, — пояснил Драккайнен терпеливо. — И мы идем не на бой, всего лишь отправляемся за информацией. Потому мы должны выглядеть естественно — и хорошо, что ты надела платье и бусы. Теперь дай их Спалле.

— Зачем?

— Если он пойдет за Улле и его людьми, пусть разорвет шнур и каждые десять шагов бросает на землю бусину. Там, где ему придется сворачивать. Потом мы их соберем.

— У меня еще есть золотые цепочки, наручники, браслеты и перстни, — заявила Сильфана язвительно. — Жаль, что я не знала заранее, может, их лучше было бы видно на снегу. Я ведь сестра стирсмана, могу обозначать свой след драгоценностями.

— Ты говорила, что бусы не ценны.

— Потому что не знала, что мы должны их разбрасывать или приманивать ими рыб. Сделаем как говоришь, потому что оно почти так же ловко, как если бы выдумала это женщина. Если только забыть, что речь была бы о ее бусах. Но я дам их Спалле, только когда придет к тому нужда.