Ностальгия

Сото смотрит непонимающе на меня, потом на тело у моих ног. Посмотреть бы на его лицо, да под загаженным стеклом не видно ни черта.

— Ясно. Жди санитаров.

Он исчезает в дыму.

Огонь впереди усиливается. Я ложусь на спину и закрываю глаза. Пыль в них сыпется немилосердно. Как ты там, тростинка моя? Кажется, я сплю. Слышу тихие голоса. Слова перекатываются в моей черепушке, толкутся от уха к уху, сшибаются между собой.

— Подбери винтовку.

— У нее магазин перекосило.

— Все равно возьми, на запчасти сгодится.

— Чертов жмот. Вечно я с тобой, как старьевщик.

— Не ворчи. Подсумок проверь.

— Пусто.

— Сними его, он целый.

— Белый, внимательнее. По сторонам смотри.

— Да чисто тут. Авиация поработала. Уходить бы надо.

— Успеешь…

Голоса странно двоятся и троятся, и мне кажется, будто я слышу их наяву. Постепенно голоса становятся такими четкими, словно я слушаю радио. Грохот боя впереди усыпляет мою бдительность. Резкий стук камушков по шлему слышу, когда надо мной уже нависает неясная фигура. Ствол смотрит мне в лицо. Я хлопаю глазами, глядя в черный зрачок. «Вот и все», — мелькает в голове, и апатия сменяется желанием во что бы то ни стало продать свою жизнь подороже. Я резко перекатываюсь вбок и пытаюсь подсечь ноги незнакомца. Удар сзади по голове вбивает меня носом в пыль. Гул внутри шлема, гул внутри головы — как эхо в горах. Без действующих демпферов мой котелок не полезнее, чем допотопный стальной шлем, что носили когда-то прадеды. Меня бьют еще раз. Для верности. Прикладом, очевидно. Скручивают руки за спиной.

— Смотри-ка, целый сержант! — радуется голос. Опять двоится в голове. Кажется, я услышал голос за долю секунды до того, как звук коснулся ушей. А может, контуженая башка фокусы творит.

— Нормально. Две штуки на дороге не валяются, — отвечают ему, — броню его отключи.

— Сдохла скорлупка, — после короткого осмотра констатирует мой пленитель.

— Ну что, взяли? — меня подхватывают под локти и сноровисто волокут по камням. Ствол третьего конвоира то и дело тычет меня в спину, подталкивает, напоминая — глупостей не надо, морпех.

— Грохнуть тебя, дружок, все меньше таскаться, — снова слышу я. И другой голос:

— Ноги делать надо. Совсем Дикий съехал, под носом у имперцев шляться.

Удивляюсь, кругом ад кромешный, как я слова-то различаю? Меня тащат вниз по разбитой лестнице. Темнеет окончательно — мы в каком-то подвале. Конвоир зажигает фонарик. Рассеянный луч выхватывает грубые каменные стены. К нам присоединяются еще двое. Я ощущаю, как отпускает их напряжение и как испытывают они мгновенное облегчение от того, что больше не нужно торчать в охранении у входа в туннель, каждую секунду ожидая «котенка» или снайперской пули.

— Подарок партийным товарищам, — с иронией комментирует мое появление тот, кого называют Диким.

Мои попытки идти самостоятельно заканчиваются одинаково — я получаю прикладом между лопаток. Так и волокусь между двух жилистых лбов — ноги по камням. Когда глазам становится больно от напряженного разглядывания неровных стен, я испытываю легкий приступ дурноты. Пространство вокруг идет волнами и исчезает в мельтешении разноцветных искр.

Я смаргиваю муть и ошалело таращусь вокруг. Ну и дела. Туннель исчез.

Часть третья

ИГРА В РЕАЛЬНОСТЬ

–1–

Вот и сбылось — я в Коста де Сауипе, курортной жемчужине Латинской зоны, что возле Мар Азуре — Лазурного моря. Берега внутреннего моря — сплошные пляжи из крупнозернистого красноватого песка. Отели, рестораны, казино — все это сияет и переливается сногсшибательным калейдоскопом, заливая полнеба заревом, как будто и нет никакой войны. Все это я вижу мельком, пока наш грубый открытый джип пересекает набережную Роз и углубляется в лабиринт извилистых улиц. Я с удивлением кручу головой, это так не похоже на мои представления о Латинской зоне — тут нет грязи и мусора, воздух напоен запахами соли и окультуренной тропической зелени, вокруг множество машин и люди совершенно не похожи на привычных мне плюгавых выродков — они радостны и добродушны, у них легкие походки, расправленные плечи. Кажется, улица сияет от сотен белозубых улыбок. Сижу, стиснутый с боков двумя расслабленными громилами. Машина петляет между островками зелени, огромные пальмы свешивают над нами свои опахала. Цветной душистый мир проносится мимо меня. Дикий оборачивается с переднего сиденья.

— Ну что, нравится? — под звуки зажигательной самбы, что выплескиваются с открытой веранды ресторана, спрашивает он. Гордо, словно этот город построил если не он, то уже его отец — точно.

Я чувствую его искренность, он расслаблен и благодушен, я вполне могу его понять — он вернулся на базу, и на какое-то время он свободен от войны и смерти, в его программе на ближайшие дни только вино, море и сногсшибательные женщины. И он уже не здесь, он в мыслях на ночном пляже, и я вместе с ним чувствую на себе чьи-то обжигающие губы. Мария-Фернанда, крошка мулатка с голубыми глазами. И еще я знаю, что он не испытывает ко мне неприязни, — я для него просто две тысячи кредитов, снабженных ногами для удобства транспортировки.