Ностальгия

Гота выталкивают из люка. Он пристраивается на броне поближе ко мне, а на его месте уже торчит Крамер. Всем интересно посмотреть на чудо-бойцов в грязных вонючих хламидах, в которых кишат насекомые. Я отхлебываю бренди, чтобы в башке как следует все уложилось. Протягиваю флягу гостю. Тот с удовольствием прикладывается.

— А что боец твой, не пьет?

— Ему нельзя. Он воин. Они вообще спиртного не пьют. Только дурь свою местную нюхают. Убойная штука. Понюхаешь — и километров тридцать бежишь, ног не чувствуя. Они тут все дыры знают. От них не спрятаться. Железные ребята, вот только с языком у них проблемы.

Проезжаем сгоревший остов инженерной машины. Кресты в этом месте расступаются, словно из уважения к железному гробу.

— Мина? — киваю я на кучу горелого железа.

— «Говорящие кресты». Инженеры решили без сопровождения проскочить. — В голосе Гордона слышится усмешка.

— Ну вы, бля, и беспредельщики…

Сержант пожимает плечами:

— Запретная зона… Порядок один для всех.

— Слушай, и что, никаких партизан тут нет? И не пытаются даже? Нас вот недавно под «Маракажу» так обложили — только держись.

— Почему нет? Есть. Были, — поправляется он. — Вон они. В основном.

Мы все молча смотрим на череду крестов. На бывших людей в мешках, которых заживо пожрали насекомые. Мимо плывут детские скелетики, объеденные муравьями дочиста. Скелетики аккуратно привязаны за руки. Никаких варварских гвоздей. Никакого членовредительства. Гот с ужасом смотрит на останки.

— Это же дети, епть! — наконец выдавливает он. — Ну вы и звери гребаные… Шпиены, мать вашу! Ублюдки! — Он с отвращением смотрит на Гордона.

Тот спокойно пожимает плечами:

— Был тут такой командир отряда наемников. Дисли Каррейро. Все пытался дорогу блокировать. Снабжали их хорошо. Тропы нам минировал. Людей в Ресифи воровал, заложников брал. И солдат тоже. Пытал их перед объективом. Тактику устрашения демонстрировал. Большой мастер был. Профессионал. Снайперов да разведчиков к нам слал. Никак успокоиться не мог. Уж мы их и так, и этак. Ну упорный, как танк. Это его дети. А вон та, около секвойи, — сестра младшая. Мы по одному их вывешивали. Их у него шестеро. Плюс жена и мать. Пришлось ребят из «Амстердама» попросить, аж из Санта-Бузиоса доставили. А вон там, за поворотом, отец его начальника штаба. Они тут все вперемежку с родственниками. На четвертом сыне сдался он. Ушел. И отряд свой увел.

Все молчат потрясенно. Рассказанное и увиденное не укладывается в башке. Бойня в Порту-дас-Кайшас и в Зеркальном после этого — шалости в песочнице. Делаю добрый глоток. Гота вот-вот заклинит. Протягиваю ему флягу: «Хлебни, отойдешь. Я сказал — хлебни, а не хлебай».

— А остальных… куда? — наконец спрашивает Гот.

— Куда, куда. Отвезли в район Ресифи и отпустили. На кой они нам? Мы же не варвары.

Что-то в железной логике Гордона не дает мне покоя. А, вот оно:

— Слушай, Сэм, а не боишься, что ваших тоже, того…

— Не-а. У нас нет семей.

— Что, вообще ни у кого?

— Вообще.

Дальше едем в молчании. Почти совсем стемнело. Кресты сливаются с окружающими деревьями, потом становятся все реже, пока наконец не исчезают совсем. То ли жерди в лесу кончились, то ли белые люди со временем перевелись.

— Командуй остановку, садж, — говорит Гордон. — Приехали. База через четыре километра. Спасибо за выпивку. Будешь в Коста-де-Сауипе — загляни в Кваналпо, тебе понравится. Бывай.

Он легко спрыгивает на землю. Волком бесшумно исчезает в темноте. Такблок тут же гасит зеленую метку. Все метки, кроме наших. Когда я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на его спутника, на броне пусто. Молчаливый индеец исчез, словно растворился в лесном воздухе.

— Мы тут все гребнемся, как эти егеря! — Гот никак не может успокоиться. — Это не солдаты — людоеды какие-то. Это ж надо — детей живьем на съедение… Суки…

Я забираю у него винтовку. Перехватываю управление его автодоктором. От ударной дозы Гота плющит так, что он вот-вот выше деревьев прыгнет. Он щурится на звезды, мотает головой, как жеребящийся олень, и, счастливо улыбаясь, повторяет:

— Нет, это ж надо — кресты! Обхохочешься… Приколисты, бля… Аллея призраков, на х… Сами как призраки… Муравьев — и в мешок! Ха-ха-ха! Нет, это ж надо — кресты…

— Крысы в бочке, — неожиданно говорит Паркер.

— Крысы?

— Очень давно на Флоте было много крыс. Целое бедствие. С ними так боролись — ловили кучу крыс и сажали в бочку без жратвы. Через какое-то время оставалась одна — крысоед. Ее выпускали обратно в трюм, и она жрала только себе подобных.

— Ну и что? — недоумеваю я.

— А то, что эти гребаные дикари — те же крысы. Егеря их как крыс на своих натаскали. Самое эффективное оружие. Лучше не придумаешь. Знают все дыры и всюду, где надо, пролезут. Твари дикие.

Он сплевывает за борт.

16