Нова Проспект (СИ)

Невидимый кукловод дернул за ниточки, и Эредину не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. Как они согласились сотворить с собой такое? Как плоть могла восстановиться после столь варварского вмешательства без целебной магии?

Голоса потонули в шуме вращающихся, как у мельницы, лопастей машины. Внутри чертовски мало места; Эредин не представлял, как эта шаткая конструкция должна была их куда-то доставить.

Он попытался вцепиться в поручни, когда махина с огромным усилием взмыла в воздух и затряслась, будто вот-вот готовая рухнуть, но невидимые путы крепко его держали. Как только ни приходится ухищряться народу, которому неведомо искусство порталов.

— Сколько тебе лет? — лидер выговаривал слова, как будто сомневался в его, Эредина, умственных способностях.

Такие вещи всегда интересовали людей. Сами они стареют быстро и уродливо — деторождение, болезни, та дрянь, что они называют пищей. Эредин попытался ответить, но язык не шевелился. Тот бросил взгляд на Елену.

— Три сотни, — с трудом выговорил он. Онемевшая гортань отказывалась слушаться.

Мужчина смерил его холодным взглядом, откинувшись назад.

— Вы скрещиваетесь с нами? — и, видимо, решив, что слово «скрещиваться» слишком сложное, уточнил: — Потомство?

Какого diable его это интересует, и кого он имеет ввиду под «нами»?..

— С кем, с людьми?

— Нет, блядь, с единорогами, — с ехидством хмыкнул амбал.

Что?.. Единороги чураются межвидовых связей куда больше Aen Elle.

— Барретт, — осадил его лидер, — не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов. С людьми, эльф.

«Скрещиваемся?» Блестящей побрякушки достаточно, чтобы уложить их женщин в постель, а в военных походах приходилось довольствоваться малым. Тем более, что в юных dh’oine можно найти определённую прелесть, красоту бабочек-однодневок. И сомневаться в том, что последствия подобных мимолетных увлечений имели место быть — с людской-то плодовитостью — не приходилось. Но это Эредина никогда не интересовало.

— Если найдется кто-то не брезгливый, — ответил он.

Diable, тварь! Дерзость отозвалась красной вспышкой перед глазами. Эредин взмолился, чтобы тварь из Спирали в труху перемолола Елене кости. Когда мужчина поднял ладонь вверх, боль утихла.

— Мы не брезгливые, не беспокойся, — протянула железная горилла. — Кстати, Намир, а в их отряде бабы были? No? Ah, shit. Imagine how much a video would cost (Нет? Бля, прикиньте, сколько бы стоило видео).

Так он про их женщин спрашивает? Чтобы Aen Elle добровольно разделила ложе с dh’oine, тем паче зачала от такой связи дитя — подобный позор в истории случался от силы пару раз.

— И какая продолжительность жизни у гибридов? — продолжил Намир, не обращая внимания на ерничанье.

Эредин сомневался, что жуткое любопытство продиктовано похотью; от него веяло чем-то… медицинским, чем-то лабораторным. Мучимый нехорошими подозрениями, он преуменьшил возникшее в мыслях число:

— Сотня с небольшим.

Мужчина помолчал пару мгновений, прежде чем обратиться к соратникам:

— Truly fascinating. Genetically compatible longevity — all natural, no augmentations. Time to invest cash in Tay Yun, in case you haven’t already. (Потрясающе. Генетически совместимая молодость — натуральная, без аугментации. Время вкладывать бабки в Тай Юн, если вы еще не сделали это).

Мужчины перешли на другой язык, обсуждая что-то с такой горячностью, с которой люди всегда обсуждали деньги, будь те из золота, кожи или бумаги. За окном виднелся гигантский город, город-исполин, состоящий полностью из прозрачного стекла и черного камня. Настоящий муравейник; поток людей был таким плотным, что выглядел сверху нескончаемой рекой.

Некоторые миры переполнены плодящейся без всякой меры жизнью. Топят себя в собственном семени, проклятые множиться и множиться, пока им не придется передушить друг друга в борьбе за место под солнцем.

Машина приземлилась на крышу одного из приземистых зданий, неказистого по сравнению с роскошными стеклянными башнями. Высота зданий здесь, должно быть, как-то связана с благополучием.

Намир и его шавки казались чудовищными не только Эредину — при их появлении их собственные сородичи пытались раствориться, слиться со стенами. Здание кишело солдатами и приземистыми существами-циклопами.

Zireael была здесь. Старшая кровь оставляет за собой неуловимый, уникальный магический отпечаток, как шлейф изысканного парфюма. Была. Наверху они никого не найдут.

Девушка за стойкой вжалась в кресло. Жемчужные ногти барабанили по мрамору нервное стаккато. По щекам катились крупные, идеально круглые слезы. Вряд ли она увидит еще один рассвет.

Они поднялись в безликую, в спешке покинутую, комнату: бокал с янтарной жидкостью остался стоять на столе, белые бандажи Zireael перекинуты через спинку кожаного дивана. Пахло солодом и гарью. На полу валялся черный ящик; Эредин впервые заметил что-то неуловимо прекрасное в куске покорёженного металла.