Нова Проспект (СИ)

Он подумал, что Zireael раздета и в крови из-за совершенного над ней насилия? Эредин никогда не опускался до такого, и Zireael не станет исключением. Да и зачем? В последний свой визит девчонка стреляла глазками направо и налево, как голодный зверек — причем зверек всеядный — девы вызывали у нее не меньший интерес, чем мужчины.

Не говоря уж о том, как Zireael старательно, хоть и безрезультатно, пыталась соблазнить Ауберона. Злые языки еще много недель мусолили то, с каким удовольствием она запрыгнула в кружевное неглиже и обтиралась маслами.

А полный томных надежд взгляд, что Zireael бросила на него самого в той беседке… Эредин хмыкнул.

Где-то послышался приглушенный взрыв. Он инстинктивно пригнулся, пытаясь понять, откуда звук.

«Нам нужна Старшая Кровь, — сказал Карантир через пару мгновений. — Дейдра не сможет долго держать барьер».

Эредин обхватил Zireael за талию одной рукой, прижав к себе, и зашагал по длинному коридору.

В одной из комнат, высоко воздев руки, стояла Дейдра. По лицу текли струйки пота — Эредин прямо ощутил, как силы пульсируют, проходя сквозь тело чародейки. Каждый раз, когда враги пытались прорвать заклинание Барьера, они били прямо по Дейдре, и от каждого удара она содрогалась в спазме. Влажное платье прилипло к тонкому стану.

«Я рад, что ты не потерял интерес к женщинам, — сказал Карантир, стоило Эредину задержать взгляд на плавных линиях. — Но прошу тебя, поторопись».

К магу вел след из тел. Эредин перешагнул через лежащего на животе солдата — металлическую пластину на спине пришлось заморозить, прежде чем меч смог её пробить. У здешних солдат броня прочней и цельней, чем у тех, что напали на них в башне. Через пару аршинов — обмороженный труп девушки. Видимо, оказалась недостаточно хороша собой.

В здании не было невинных, будь то женщины или мужчины — только немые соучастники зверских экспериментов.

«Половина всадников мертвы, — сухо доложил Карантир о судьбе первого отряда. — Вторая половина — не способны сражаться». Значит, около пятнадцати Aen Elle отдали свою жизнь за попытку приручить Старшую Кровь. Эредин очень сильно сомневался, что жертвы того стоили.

Карантира в окружении учеников Эредин нашел в просторном зале, из которого открывался панорамный вид на город серых башен и уходящих в горизонт улиц.

В воздухе, у самого потолка, застыли те немногочисленные стражники, которым не повезло оказаться на этаже, образовывая идеальный гептагон. Непосвященному могло показаться, будто они левитируют, но Эредин видел тончайшие веревки, врезавшиеся в плоть — шею, запястье и щиколотки. Кровь мерно капала на пол. Они балансировали между жизнью и смертью, с каждым мгновением все ближе ко второму.

Зрелище завораживало Эредина: в подвешенных фигурах была мученическая, неуловимо трагическая красота. Души, пытающиеся вознестись к небесам, но обреченные застрять между мирами.

Он даже не мог вспомнить, когда Карантир последний раз прибегал к жертвоприношениям. Но гнев мага праведен, а праведный гнев уложил в могилу больше людей, чем амбиции или жесткость.

Если бы вместо dh’oine висели эльфы, Карантира заклеймили бы инферналистом и казнили. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ге’эльсу в любом случае не нужно будет знать о произошедшем.

Карантир попросил положить Zireael на пол, в середину импровизированного гептагона. Стены снова содрогнулись. В их планы никак не входило быть заживо погребенными под обрушенным dh’oine зданием. Один из юных, не видавших и сотни зим, магов, не сдержал порыва нахлынувшей трусости:

— При всем уважении, Карантир, какой смысл? Маги закроют портал сразу после нашего ухода. А мы потеряем время и силы.

Никто не удосужился объяснить ему, в чем тот не неправ.

Как только зазвучали первые слова ритуала, Эредину показалось, что тряхнуло саму твердь земли.

То, что пытается сделать Карантир — не более, чем имитация Сопряжения Сфер. Но, в отличие от оригинала, магический ритуал не соединяет, а ломает тонкую материю между мирами, и сквозь нее, как кровь из раны, сочится тьма.

Преступное оружие, ведущее не к гибели его обитателей, но к гибели самого мира. Но, как учит история, преступление считается таковым, только если выжили судьи.

Эредин подошел к занимающему всю стену, подернутому изморозью Барьера, окну.

Толпа-река текла по вымощенной камнем площади — единственный плоский участок земли посреди бесчестных башен. То ли тому виной пыль, то ли Эредин в первый раз заметил в архитектуре dh’oine что-то эстетичное — в особенности ему приглянулся мраморный фонтан в виде скрещенных орбит со сферой посередине.

Люди слишком долго не замечали черную, как смоль, дыру в земле, не больше аршина в диаметре. Их глаза были прикованы к прямоугольникам в руках. Рабы своих орудий.