Нова Проспект (СИ)

— Ты поверила сказкам своего новоиспеченного дружка о том, что тебя ждет другая участь? — словно прочитав ее мысли, спросил Эредин. — Решай сама, Zireael, на чьей ты стороне. Придется выбрать меньшее из двух зол.

Цири подумала, что на это ответил бы Геральт. Зло — это зло. Меньшее, большее, среднее — всё едино, пропорции условны, а границы размыты.

— Знаешь, что говорил мне один dh’oine куда достойней тебя? — ответила Цири. — Если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вовсе.

Эредин картинно улыбнулся, свернув мелкими белыми зубами.

— Давно не слышал большей чуши, чем эта. В жизни не существует легких решений, Zireael, — менторским тоном ответил он. — Оправдывать неспособность их принять псевдоморалью — редкостная трусость.

Обвинение стало для Цири последней каплей. Кто он такой, чтобы называть Геральта — Геральта! — трусом?! Она извернулась, пытаясь вырваться из его хватки, невзирая на все больше усиливающуюся боль в боку.

Эредин даже не старался ее удерживать, и когда Цири вырвалась, то собрала все силы на то, чтобы плюнуть ему в лицо:

— И в мыслях не было перед тобой оправдываться, — Цири набрала в легкие побольше воздуха, чтобы сказать как можно громче, — Но, видимо, ты не очень хорошо владеешь всеобщим, поэтому повторю на тебе доступом языке: a d’yeabl aep arse.

Она ждала ответной реакции, но Эредин словно не услышал ее. Он даже и не слушал, устремив взор куда-то вглубь себя, словно внимая неслышимому собеседнику. От досады у Цири едва не навернулись слезы.

Послышался легкий шорох. Обернувшись, Цири увидела две фигуры, идущие им навстречу — темноволосого эльфа с безжизненно болтающейся на перевязи рукой и его спутницу в расшитом золотыми нитями темно-зеленом платье.

По красоте эльфка могла соперничать с самой Францеской Финдабаир — а чародейка была красивейшей из женщин, которых Цири приходилось видеть. Но, как и у всех чародеек, ее красота вызывала скорее страх, чем восхищение. Есть что-то неестественное во всем идеальном и выхолощенном до блеска. По крайней мере, так утешали Цири, не сводя глаз с ее шрама.

Она смутно вспомнила их по портретам в королевской галерее, прямо рядом с покоями Ауберона. Карантир, Золотое Дитя, и Дейдра Сеабагар, его ученица.

«У меня для тебя чудесные новости, Zireael, — раздался в голове мужской голос, — тебе не придется корчиться в муках на королевском ложе. Ценность того, что у тебя между ног, в этом мире безнадежно устарела».

О чем это он? Ничего хорошего эта странная фраза ей точно не сулила. Зеленые глаза эльфки, искусно подведенные серыми тенями, смотрели на нее с холодным любопытством.

Эредин нахмурился и повернулся к телепату. Неслышимый спор продолжался достаточно долго, чтобы вонь, жажда и боль в боку делали свое грязное дело, а у Цири тем временем все больше кружилась голова.

— Мне жаль, Zireael, — наконец сказал Эредин. — Но ты свой выбор сделала, и я не буду тебе перечить.

Карантир растянул губы в торжествующей улыбке.

Какой еще выбор? Они же не убьют ее… Не после всех жертв, которые принесли, чтобы ее поймать?

Она сделала шаг назад.

«У меня есть кое-что для тебя, Zireael, — Карантир сжал в пальцах круглую прозрачную таблетку, внутри которой виднелись синеватые гранулы.

Черта с два она еще раз проглотит пилюлю в этом мире. Последний раз, когда ее так угостили, ей виделись кошмарные картины.

— Нет, — отрезала Цири.

«Не унижай ни себя, ни меня, — устало сказал Карантир. — Я не побрезгую засунуть тебе таблетку в пасть, как взбесившейся кошке».

Нужно следить за своими мыслями. Для них не секрет, что она ищет любой способ, чтобы сбежать… Но им не нужно знать, как именно.

— Катись в бездну, — выдохнула Цири.

Маг громко щелкнул пальцами здоровой руки, словно выстрелил из пистолета, и перед глазами Цири потемнело. «У него грязь под ногтями, — с удивлением подумала Цири, прежде чем потерять сознание. — Никогда не видела эльфа с грязью под ногтями».

***

Цири снились волны. Длинные и короткие, огибающие землю, ритмично пульсирующие. Радиоволны. Микроволны. Видимый спектр. Слова в голове Цири звучали хриплым голосом Адама, и этот до странности низкий голос ее успокаивал. Волны искажались, принимая очертания чего-то иного, чего-то бесформенного, массы, от которой исходил странный и очень низкий гул.

Или это механический гул, который исходил от тонкой металлической иглы?

Яркий свет операционной лампы пробил тонкую пелену сна.

Над Цири склонилась русоволосая девушка, и теперь страстное желание жить в ее глазах скорее пугало, чем располагало к себе. На ухоженных руках с аккуратно покрытыми красным лаком ногтями были надеты полупрозрачные перчатки. Трупный запах теперь был надежно замаскирован резким запахом спирта.

Боль в боку утихла, словно ее и не бывало, но теперь вместо нее начало тянуть низ живота, как перед женскими днями. Цири же и без того раз в месяц боль низвергала на самое дно — она подозревала, что виной тому ведьмачьи грибочки.

Карантир стоял рядом, и на его бледном лице не отражалось ни единой эмоции. Бесцветный блеск глаз усиливал впечатление маски.