Читаем «Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море полностью

Децизионистская точность господствует в функционировании каждой современной организации, в особенности в функционировании каждой современной, регулярной государственной армии. При этом главный вопрос для ситуации сегодняшнего генерала весьма точно предстает как абсолютное Или-или. Резкая альтернатива легальности и легитимности — это лишь следствие французской революции и ее столкновения с реставрацией легитимной монархии 1815 года. В такой дореволюционной легитимной монархии, как тогдашняя королевская Пруссия многие феодальные элементы сохраняли связь начальства и подчинения. Верность еще не стала чем-то «иррациональным» и еще не растворилась в простом, исчислимом функционализме. Пруссия уже тогда была четко выраженным государством; ее армия не могла отречься от фридерицианского происхождения; прусские реформаторы армии хотели модернизировать, а не возвращаться к каким-либо формам феодализма. Тем не менее обстановка и среда легитимной прусской монархии того времени может показаться сегодняшнему наблюдателю и в конфликтном случае менее острой и резкой, менее децизионистско-государственной. Об этом сейчас не требуется спорить. Дело заключается только в том, что впечатления различных одеяний эпох не стирают главный вопрос, именно вопрос о настоящем враге.

Йорк в 1812 году командовал прусским вспомогательным корпусом, который как союзный Наполеону отряд принадлежал к армии французского генерала Макдональда. В декабре 1812 года Йорк перешел на сторону врага, на сторону русских, и заключил с русским генералом фон Дибичем известную Таурогенскую конвенцию. Во время переговоров и при заключении конвенции с русской стороны в качестве посредника принимал участие подполковник фон Клаузевиц. Письмо, которое Йорк 3 января 1813 года направил своему королю и верховному главнокомандующему, стало знаменитым историческим документом. Это справедливо. Прусский генерал с большим почтением пишет, что он ожидает от короля суждения о том, может ли он, Йорк, сражаться «против настоящего врага», или же король осуждает поступок своего генерала. Он преданно ожидает ответа, готовый, в случае порицания, «ждать пули на поле битвы».

Слова о «настоящем враге» достойны Клаузевица и схватывают суть. То, что генерал готов «ждать пули на поле битвы», относится к солдату, который отвечает за свой поступок, не иначе чем генерал Салан был готов крикнуть Vive la France! в окопах Vincennes перед расстрелом. Однако то, что Йорк, при всем почтении к королю, оставляет за собой право решать, кто является «настоящим врагом», — придает его словам подлинный, трагический и бунтарский смысл. Йорк не был партизаном и, пожалуй, никогда бы им не стал. Но в горизонте смысла и понятия настоящего врага шаг в партизанство не был бы ни абсурдным, ни непоследовательным.

Конечно это только эвристическая фикция, допустимая на краткое мгновение, когда прусские офицеры возвысили партизана до идеи, то есть только на это поворотное время, которое привело к эдикту о ландштурме 13 апреля 1813 года. Уже спустя несколько месяцев мысль, что прусский генерал мог бы стать партизаном, стала бы даже как эвристическая фикция гротескна и абсурдна и оставалась бы такою навсегда, покуда существовала прусская армия. Как было возможно то, что партизан, который в 17 веке опустился до Picaro (плута) и в 18 веке принадлежал легкому, подвижному отряду, в канун 1813 года на краткое мгновение предстал героической фигурой, чтобы затем в наше время, более ста лет спустя, стать даже ключевой фигурой в международных событиях?

Ответ на этот вопрос явствует из того, что нерегулярность партизана остается зависимой от смысла и содержания конкретно регулярного. После разложения и распада в Германии 17 века, в 18 веке развилась регулярность войн по династическим причинам. Эта регулярность придала войне настолько сильные оберегания, что война могла рассматриваться как игра, в которой нерегулярно участвовал легкий, подвижный отряд и враг как просто конвенциональный враг стал партнером в военной игре. Испанская герилья началась, когда Наполеон осенью 1808 года разгромил регулярную испанскую армию. Здесь имелось различие с Пруссией 1806–1807 годов, которая после поражения своей регулярной армии тотчас же заключила унизительный мир.

Перейти на страницу:

Все книги серии Хозяева мира

Записки Римского клуба
Записки Римского клуба

Римский клуб – международная организация (аналитический центр), часто сравниваемая со знаменитым Бильдербергским клубом. Известный исследователь тайн мировой закулисы Д. Колеман пишет: «Римский клуб был создан после того, как Аурелио Печчеи лично связался по телефону с теми, кто первоначально составляли костяк «Группы Моргентау», и призвал их вновь объединиться, чтобы ускорить осуществление планов создания Единого Мирового Правительства. На призыв Печчеи откликнулись наиболее одиозные «архитекторы будущего» из Соединенных Штатов, Франции, Швеции, Великобритании, Швейцарии и Японии».Аурелио Печчеи, о котором упоминает Колеман, крупнейший итальянский промышленник и общественный деятель, был основателем и первым президентом Римского клуба. В своей книге А. Печчеи рассказывает о целях клуба, его деятельности, причинах влияния, способах достижения поставленных задач. В качестве примеров в книге приводятся выдержки из выступлений Э. Вайцзеккера, сопредседателя Римского клуба.

Аурелио Печчеи

Публицистика / Зарубежная публицистика / Документальное
«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море
«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море

Николас Спикмэн (1893–1943) считается одним из основателей американской геополитики. Для Спикмена характерен утилитарный подход, четкое желание выработать эффективную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться мирового господства. Этого можно достичь, говорит Спикмэн, создав особую геополитическую реальность, «новую Атлантиду», связанную общностью западной культуры, идеологией либерализма и демократии.Карл Шмитт (1888–1985) — немецкий геополитик, оказавший огромное влияние на развитие европейской политической теории XX–XXI веков. В отличие от «атлантистов» он считал, что основная борьба за мировое господство идет не на море, а на суше, и разработал теорию «номоса» — нового порядка континентального управления.Несмотря на разницу взглядов Спикмэна и Шмитта, многие исследователи полагают, что это всего лишь способы достижения одной и той же цели — власти Запада над миром. Ныне российскому читателю впервые предоставляется возможность составить собственное мнение на этот счет.

Карл Шмитт , Николас Спикмэн

Публицистика

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное