Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Классическая научная парадигма, основанная на представлениях о стабильности, неизменности, точности, линейности, равновесности природных явлений и процессов, оказывается в XIX в. в состоянии нарастающего кризиса. Жесткие рамки механистической «ньютоновской картины мира», с присущим ей представлением об абсолютном времени и абсолютном пространстве, вступали в противоречие с потоком новых естественно-научных открытий и все более динамичным, историчным самоощущением европейского человека. Противоречивость метафизического миропонимания дала толчок к складыванию совершенно новой общенаучной парадигмы – неклассической. Вместе с тем, научная мысль XIX в. унаследовала присущее классической методологии стремление к установлению «точного знания», математический формализм, преобладание эмпирических и дедуктивных методов «восхождения к истине» («от частного к общему», «от факта к обобщению и выводу»). Редукция, т. е. сведение разного рода явлений и процессов к простейшим элементам и строго детерминированным причинно-следственным связям, перестала быть основой общенаучного синтеза. Но она сохранила свою значимость как важнейший метод исследований. Ментальные основы классической методологии были вполне адекватны модернистскому типу общественного сознания, с характерными для него рационализмом, утилитарностью и формализмом. «Человек модерна» чувствовал себя комфортно в мире, воспринимаемом как созданная и действующая по единому плану система, как безбрежная, но упорядоченная кладовая естественных богатств. Именно классическая наука, открывающая вещи окружающего мира с точки зрения их утилитарной полезности и практической применимости, придающая им роль пассивных объектов активного человеческого познания, пестовала тот дух покорения природы и торжества научно-технического прогресса, который питал духовную культуру XIX в.

Ньютоновский тип мышления провоцировал и своего рода идеологический фундаментализм. Основанная на нем картина мировосприятия предполагала некий естественный порядок, равновесный и логичный в своих закономерных основаниях. Причем, несмотря на стремление к экспериментальному подтверждению теоретических выводов, базовые постулаты картины мира воспринимались как априорные, неоспоримые факты (например, представление о материи как веществе, состоящем из частиц, имеющих массу). Та же логика вела и к формированию представлений о социальном, экономическом, правовом, моральном порядке, столь же закономерном и очевидном в своих важнейших основаниях. В XIX в. европейская общественная мысль обратилась к описанию подобного порядка с помощью немногочисленных, математических точных и непротиворечивых законов, постулируемых также безапелляционно, как факт существования всемирного тяготения в теории самого Ньютона. Именно в такой стилистике формировались классические «метаполитические» концепции – либерализм, марксизм, консерватизм, анархизм.

Глубокая укорененность ньютоновского типа мировосприятия в европейском сознании превратила обновление общенаучной методологии и, в целом, переход от классического к неклассическому типу мышления в исключительно сложный и противоречивый процесс. Важнейшую роль в нем сыграло утверждение принципов эволюционизма и диалектики, позволивших привнести в картину мира идею развития, а вместе с нею – неизбежно нарастающий плюрализм научных теорий и их мировоззренческих выводов. Попытки определить соотношение статики и динамики мироздания, выявить роль познающего субъекта в формировании представлений о законах природы, дискуссии о «подлинных» основаниях этих законов и их влиянии на человеческое сообщество, плюрализация методов художественного отражения внутреннего мира человека и его представлений об окружающей среде обусловили уникальную интенсивность духовных исканий XIX в.

Естественно-научные исследования XIX в. – пределы классической парадигмы