Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2

Изменения на Апеннинском полуострове также отразились на межгосударственных отношениях. У Итальянского королевства сразу же возникли серьезные трудности со своими соседями – Францией и Австро-Венгрией. Итальянцы мечтали о возвращении Савойи и Ниццы, перешедших к Франции в 1860, и даже о присоединении о. Корсика. В свою очередь, из Франции еще продолжала исходить инспирируемая клерикалами угроза военной интервенции для восстановления светской власти папы. На Апеннинах во второй половине 70-х гг. XIX в. возникло политическое течение ирредентистов. Ирредентисты считали национальное объединение незавершенным, пока не будут присоединены к Италии альпийская область Южный Тироль (Трентино) и земли Истрии на Адриатике – австрийские владения, где был значительный процент итальянского населения. В Вене были обеспокоены устремлениями к Адриатическому побережью Балканского полуострова римского кабинета, а в Париже – колониальными планами последнего в Восточном Средиземноморье.

Еще одним важным последствием франко-прусской войны стало известное укрепление международных позиций Великобритании и России. В Лондоне стремились использовать результаты войны и последовавшее за ним нарастание напряженности во франко-германских отношениях в интересах своей политики, которую сами британские дипломаты называли политикой «блестящей изоляции». Ее сущность состояла в отказе Англии от постоянных союзов с другими государствами, в поддержании выгодного ей баланса сил на европейском континенте и в сохранении полной свободы действий в решении своих внешнеполитических задач. Великобритания, крупнейшая промышленная, торговая и колониальная держава того времени, умело использовала свое неуязвимое островное положение и предпочитала воевать чужими руками, вынуждая другие стороны вступать в борьбу за ее государственные интересы. Наиболее верным средством политики «блестящей изоляции» считалось дипломатическое поощрение конфликтности в отношениях между великими державами, что открывало для «коварного Альбиона» возможность укреплять и расширять колониальную империю. Залогом успеха этой политики являлось господство на морях английского военного флота.

«Блестящая изоляция» вовсе не означала, что Англия играла роль пассивного наблюдателя в европейских международных делах. Скорее наоборот, стремясь сохранить торгово-промышленное и колониальное лидерство, она активно провоцировала столкновения континентальных держав с целью их максимального ослабления, маневрировала до начала открытого конфликта, а затем присоединялась к той из сторон, временное сближение с которой в наибольшей степени отвечало ее интересам. Суть этого внешнеполитического курса была сформулирована в 60-е гг. лидером вигов (либералов) Г. Пальмерстоном: «У нас нет вечных союзников и вечных врагов. У нас есть постоянные, вечные интересы, и им мы должны следовать». В этом контексте итоги франко-прусской войны были чрезвычайно выгодны Великобритании. Политика «блестящей изоляции» наполнилась новым конкретным содержанием. Главный соперник Англии в колониальных захватах и в претензиях на гегемонию в Европе – Франция – была разгромлена. Германская империя стала рассматриваться как противовес Франции, а вместе с Австро-Венгрией – как противовес России, с которой у Англии все более обострялось соперничество в Средней Азии, а затем и на Балканах. В Петербурге воспользовались франко-прусской войной для решения вопроса о пересмотре отдельных статей Парижского договора (1856). Лондонская конвенция (1871) отменила нейтрализацию Черного моря – Россия восстановила свое право держать там военный флот и строить укрепления.

Итак, с 70-х гг. в Европе возникают долговременные очаги противоречий – франко-германские, итало-французские, итало-австрийские. Конфликты и кризисы в отношениях между великими державами прежде всего из-за гегемонии на европейском континенте, а также колониальных владений и сфер влияний, заметно участились и обострились. Основной виновницей возрастания напряженности была пропитанная милитаристским духом Германская империя. Еще до того как Бисмарк стал у руля объединенной Германии, он проявил себя как политик, делавший ставку на военную силу чаще и решительнее, чем его современники, стоявшие у руководства других европейских государств. Эти обстоятельства не могли не вызвать по меньшей мере настороженности соседних стран, не без оснований опасавшихся за свою безопасность. Угроза войны стимулировала гонку вооружений и усиливала роль реакционно-милитаристских сил как в экономике, так и в политике. С 1871 г. международное положение в Европе приняло характер «вооруженного мира».

Создание О. Бисмарком системы политических союзов