Читаем Новая классовая война: спасая демократию от менеджерской элиты полностью

Высокий уровень иммиграции, как легальной, так и нелегальной, также сохраняет численность населения, цены на недвижимость и экономику в хабах, где господствует надкласс. На протяжении десятилетий существует поток американских граждан, переезжающих из недоступных для них больших городов врое Нью-Йорка, Сан-Франциско и Лос-Анджелеса — и в Европе происходит аналогичный процесс. Если бы иммиграция из других стран не компенсировала бы исход местных жителей с 1970-х годов начиная, то город Нью-Йорк утратил бы своё население, а его доход от налога на недвижимость сократился бы на 500 миллиардов долларов за тридцать лет.

В отстутствие постоянного притока людей из-за рубежа большие города, такие, как Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лондон, Париж могут войти в демографический и экономический смертельный штопор. Индустрия роскоши, включая туризм, может обходиться дороже в условиях жёсткого рынка труда, в то время как цены на недвижимость в таких условиях могут упасть — с катастрофическими последствиями для богатства местных элит. И одновременно с этим исход местных из хабов может ускориться, если парам специалистов, в которых работают и муж, и жена, придётся платить более высокие зарплаты своим слугам.

Напротив, пресечение низкооплачиваемой иммиграции из-за рубежа не повредит, а в некоторых случаях может помочь рабочим, занятым в производительных отраслях и секторе массовых услуг в глубинке США и европейских стран. Мало кто из них может себе позволить иммигранток-нянь, иммигранток-горничных и садовников. И если более жёсткий трудовой рынок позволяет официантам в сети пригородных ресторанчиков зарабатывать больше, то они также могут и тратить больше, не тлько на массовые услуги, но и на товары массового спроса, вроде мебели, продаваемой со скидкой на пересечении шоссе. Более жёсткий трудовой рынок также сделает более лёгким для эксплуатируемых городских иммигрантов требовать более высоких зарплат у своих скупых работодателей.

Иммигранты-рабочие конкурируют с местными рабочими не только из-за заработной платы. В современных западных государствах всеобщего благосостояния рабочие с более низкой заработной платой могут конкурировать с рабочими с более высокой заработной платой за ограниченные государственные ресурсы, такие, как школы госпитали, услуги социальных служб или же, как в некоторых странах, за государственное жильё. Даже в случае отстутствия прямого соперничества, такая конкуренция за государственные блага в условиях разделённых по этническому признаку групп рабочего класса может спровоцировать рессентимент.

Внутри демократических стран местные и иммигранты также конкурируют из-за вопросов статуса и признания своих культур. В рамках двойных стандартов того, что политолог Эрих Кауфман называет «асимметричным мультикультурализмом», политические элиты и элиты СМИ в Европе и США каются за политику белого супремасизма прошлых поколений, прославляют иммигрантов и местные национальные меньшинства и их культурные традиции. Само по себе это похвальный шаг вперёд. К сожалению, в рамках логики асимметричного мультикультурализма высокая оценка традиций меньшинств и иммигрантов идёт в паре с презрением элиты к исторической традиции субкультур местных белых и белых иммигрантов, которые, как полагают интеллектуалы из числа представителей надкласса, безнадёжно запятнаны белым супремасизмом или колониализмом. Это вполне убедительно в случае прославления рабовладельческих КША белыми южанами в США. Но американский праздник День Колумба, названный в честь знаменитого итальянца, был введён как подтверждение гордости своим наследием итало-американских рабочих, долго страдавших от презрения американской элиты, англо-американских протестантов. Он не является, как ханжески утверждают нынешние левые представители надкласса, прославлением жестокой политики Колумба к индейцам Карибских островов. Нет необходимости добавлять, что такие двойные стандарты западного истеблишмента в вопросах гордости за предков обеспечивают новобранцев делу расового и культурного нативизма и демагогического популизма.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Качели
Качели

Известный политолог Сергей Кургинян в своей новой книге рассматривает феномен так называемой «подковерной политики». Одновременно он разрабатывает аппарат, с помощью которого можно анализировать нетранспарентные («подковерные») политические процессы, и применяет этот аппарат к анализу текущих событий. Автор анализирует самые актуальные события новейшей российской политики. Отставки и назначения, аресты и высказывания, коммерческие проекты и политические эксцессы. При этом актуальность (кто-то скажет «сенсационность») анализируемых событий не заслоняет для него подлинный смысл происходящего. Сергей Кургинян не становится на чью-то сторону, не пытается кого-то демонизировать. Он выступает не как следователь или журналист, а как исследователь элиты. Аппарат теории элит, социология закрытых групп, миропроектная конкуренция, политическая культурология позволяют автору разобраться в происходящем, не опускаясь до «теории заговора» или «войны компроматов».

Сергей Ервандович Кургинян

Политика / Образование и наука