Новая классовая война: спасая демократию от менеджерской элиты

В глубинке находятся почти все производящие товары отрасли, которые не были вынесены в другие страны — фабрики, фермы, шахты, месторождения нефти и газа. Вдобавок к тому, что они являются землёй производства товаров, территории глубинки являются также территориями массовых услуг. В несколько идеализированную эру промышленного фордизма середины двадцатого века рабочие, занятые в отраслях массового производства, зарабатывали достаточно, чтобы покупать товары, которые они делали — такие, как машины, радио и телевизоры. В двадцать первом веке рабочие в секторах услуг для масс — например, официанты в недорогой сети ресторанов с рабочей клиентелой на пересечении пригородных шоссе (но не официанты в престижных ресторанах в центре города) — часто могут позволить себе покупать услуги, которые они производят, в духе фордизма для сектора услуг.

Вкратце, разделение по линии хабы-глубинка, которое придаёт новую форму политике по обе стороны Атлантики, является географическим выражением классового деления. Партийные географические различия оказываются масками классового конфликта, и интересы надкласса, проживающего в хабах, и и рабочего класса, проживающего в глубинке, вступают в противоречие друг с другом, когда дело доходит до политики защиты окружающей среды, торговли, иммиграции и культурных ценностей.

Из всех эгоистических мифов, существующих в пропаганде надкласса из мегаполисов, самым абсурдным является представление о том, что хабы более «продуктивны», чем глубинка. Оно имеет смысл только если приравнять доход и производительность. Если так рассуждать, то если вме миллиардеры в США переедут в роскошный загородный курорт Джексон-Хоул, штат Вайоминг, то он тотчас же станет самым «производительным» местом во всей стране.

В действительности же зажиточные инвесторы, менеджеры и специалисты в глобальных хабах, вроде Нью-Йорка, Лондона и Сан-Франциско, платят за их услуги или предоставляемый капитал крупные компании или фирмы, большинство из которых зависит от материального производства или транспортной инфраструктуры за пределами хабов. Состояние многих топ-менеджеров технических корпораций из Сан-Франциско созданы за счёт бесчисленного множества рабочих с низкой зарплатой в Китае и других странах, за счёт голодных до энергии «серверных ферм», расположенных в далёкой сельской местности и на масштабной коммуникационной и транспортной инфраструктуре, соединяющей города и страны, чью работоспособность обеспечивают рабочие.

Майкл Сембалест из управления активами «Джи.Пи. Морган» пишет, что без глубинных регионов США «....крупные города оказались бы не способны расти так, как прежде, и/или США оказались бы в серьёзной зависимости от геополитически ненадёжных и более дорогих еды и энергии, и были бы уязвимы к неподконтрольным им погодным, экологическим и финансовым условиям». В порядке насмешливого мысленного эксперимента Сембалест перетасовывает 538 голосов коллегии выборщиков, выбирающей президента США, между штатами на основании двух равновесных факторов — населения и производства еды и энергии: «...Техас, штаты Среднего Запада и Скалистых Гор получат больше выборщиков, а количество выборщиков у штатов Восточного Побережья и Мичигана уменьшится». Безо всякой иронии важнейший аграрный популист конца XIX века Уильям Дженнингс Брайан поддержал бы такое предложение, заявивший в своё время: «...Великие города зиждятся на наших обширных и плодородных прериях. Сожгите ваши города и оставьте наши фермы — и ваши города будут отстроены вновь, как по волшебству; но уничтожьте наши фермы и на улицах всех городов в нашей стране будет расти трава».

Большая часть материального производства, оставшаяся в западных странах, будь то в промышленности, сельском хозяйстве и добыче сырья, включая добычу ископаемого топлива, а также строительство и поддержание в порядке инфраструктуры, располагается вдалеке от модных городских центров и богатых внутренних пригородов, где живёт и работает большая часть менеджерского надкласса. Следовательно, элита надкласса в городах-хабах может положительно относиться к жёстким природоохранным регуляциям и при этом нести незначительные издержки. Общины в глубинке с большей степенью вероятности будут более чувствительны к издержкам экологической политики, чем менеджеры и специалисты из городов-хабов. Более того, большинство рабочего класса глубинки, владеющего собственностью, будет более чувствительно относиться к ограничениям на право использования своей собственности, чем жители хабов, где не только работающие бедняки и рабочий класс, но также и многие специалисты должны снимать жильё, т. к. они не могут позволить себе свои собственные дома. А большинство рабочих в регионах с низкой плотностью населения для общения, отдыха и закупок использует свои автомобили или грузовики.