Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки

При этом советские знаки постоянно иронически деконструируются в духе соц-арта: в клип проникает летающая тарелка, мелькает изображение водки, которую рекламирует Брежнев, встречается знак, переиначивающий советский лозунг: «От каждого по способностям и каждому по цимбалам»; черно-белому советскому кино и реальности, которые упоминаются в тексте, противопоставлены психоделические эффекты самого клипа. Электронная музыка, в свою очередь, видится авторам способом обновить традицию, спасти ее от влияния советских стереотипов. Музыканты в игровой форме заново апроприируют отчужденные элементы культуры, превращая экспонаты и саму инфраструктуру этнографического парка в музыкальные инструменты: с помощью гончарного круга они имитируют скретчинг, на стенде с указателями играют, как на синтезаторе. Один из примеров такого присвоения — трек «Лукавий», в котором сэмпл народного пения, положенный на хип-хоп-биты и аранжированный в духе электро, сам становится похож на хип-хоп-речитатив.

Stelsi представляют украинскую идентичность как сформированную советским периодом. От этого этапа украинской истории они не отказываются и предлагают переработать его опыт в карнавальной манере, снимающей прежние иерархии и разрушающей дискурсы; электронная музыка и становится средой, деконструирующей прежние системы смыслов, жизнь которых продлилась и в постсоветском периоде. При этом ни Катя Chilly, ни Stelsi не политизируют свое творчество напрямую. После 2014 года ситуация меняется, обращение к национальной культуре в Украине приобретает отчетливо политический смысл.

Политика идентичности и музыка в Украине после 2014 года

После альбома 2005 года Катя Chilly более чем на десять лет пропала из медиапространства — она продолжала записывать новые треки, однако почти отказалась от электроники. В 2017 году Катя вернулась в медиаполе — уже в совсем другой ситуации и в другом статусе. Она приняла участие в седьмом сезоне проекта «Голос страны», исполнив песню «Светлiца» в своей узнаваемой манере. Судьи приветствовали ее появление как возвращение звезды, которая сейчас нужна Украине, — так это сформулировал Сергей Бабкин, участник группы 5’nizza: «Ты открытие для Украины. Как ты нужна Украине, как ты нужна нам, как ты нужна всем здесь!»[193]

Восторженная реакция Бабкина и других судей закономерна: после событий 2014 года в Украине усилился запрос на новую формулу национальной идентичности — было необходимо четче артикулировать свое отличие от России как конститутивного Другого и, наоборот, продемонстрировать близость Украины Европе. Маркеры национальной и этнической принадлежности вновь приобретали политический смысл. Это выразилось и в новой волне интереса к местной народной культуре — и к музыкантам, которые так или иначе работали с ней, — в том числе к Кате Chilly[194]. Об этом пишет журналистка Екатерина Карпова, несколько заостряя различия между Украиной до и после 2014 года, в тексте про творческий путь певицы: «То, что раньше украинская культура и музыка воспринимались на уровне шароварщины, уже бесспорный факт. Только спустя годы, через стресс, всплеск патриотизма и вторжение чужой страны на нашу территорию этот стереотип ушел»[195]

.

Отличие от 1990-х и начала 2000-х состояло во внимании, которое оказывалось таким музыкантам на государственном уровне: поп-музыка становилась инструментом утверждения новой украинской идентичности, ориентированной на Запад. Электронная музыка при этом, кажется, теряет свою остраняющую функцию: часто электронное звучание сигнализирует о принадлежности украинской музыки более конвенциональному «западному» звучанию или подпитывает устоявшиеся стереотипы.

Отсчет этого процесса можно вести с «Евровидения-2016», на котором победила крымско-татарская певица Джамала (она же была среди судей, приветствовавших Катю Chilly). Джамала исполнила песню «1944», посвященную депортации крымских татар во время Второй мировой войны; припев певица исполняла на крымско-татарском языке. Крымско-татарская идентичность послужила платформой для критики российских действий в Крыму — это был еще один ход в войнах памяти между Украиной и Россией; между сталинской депортацией, аннексией Крыма и нынешними преследованиями крымских татар[196] проводилась параллель. В свою очередь, жители Западной Европы могли услышать в песне и рассказ о еще более актуальном для них сюжете про беженцев с Ближнего Востока.