Новая поведенческая экономика

Другой ученый-бихевиорист, чья работа привлекла мое внимание, это практикующий психиатр по имени Джордж Эйнсли, который проводил исследования, когда у него было время, свободное от работы с пациентами в военном госпитале для ветеранов. В статье, опубликованной в 1975 году, которую я изучал во время пребывания в Стэнфорде, Эйнсли суммировал все, что ученым удалось выяснить о самоконтроле на тот момент.

Из статьи Эйнсли я узнал о существовании большого пласта исследований, посвященных изучению отсроченного удовольствия у нечеловекообразных животных, таких как крысы и голуби. Так же как в эксперименте Мишела, животным нужно было сделать выбор между маленьким вознаграждением, которое они получали сразу, и отсроченным, но бо́льшим вознаграждением. Чтобы получить вознаграждение, животному нужно было нажать (или клюнуть) на рычаг. После продолжительных тренировок животные научались сопоставлять продолжительность отсрочки и размер вознаграждения, которое они могли получить, нажимая тот или иной рычаг. Изменяя продолжительность отсрочки и размер вознаграждения, руководитель эксперимента мог оценивать предпочтительное время ожидания у животных, и результаты большинства исследований показали, что животные используют ту же модель дисконтирования, которая ведет к изменению предпочтений, что и люди. Животным также свойственно гиперболическое дисконтирование, и у них тоже есть проблемы с самоконтролем![33]

В статье Эйнсли была еще и длинная дискуссионная часть о различных стратегиях по преодолению проблем с самоконтролем. Один способ – принципиальный – нужно убрать орешки и привязать себя к мачте. Другой способ – увеличить издержки на случай, если вы сорветесь. Например, если вы бросаете курить, то можно выписать чек на большую сумму денег для того, с кем вы часто встречаетесь и кто может обналичить чек в случае, если увидит вас с сигаретой. Или вы можете сами себе выдвинуть ультиматум, Эйнсли называет это «приватная сделка». В этом случае вы говорите семье: «Я не стану смотреть этот матч по телевизору, пока не закончу [любая задача, которую вам хочется отложить]».

Вооружившись результатами исследований Штроца, Мишела и Эйнсли, я взялся за создание концептуальной аналитической рамки, которая бы позволила обсуждать эти проблемы так, чтобы экономисты признали бы их экономическую подоплеку. Ключевой теоретический вопрос, на который я собирался ответить, звучал так: если я знаю, что собираюсь изменить решение о своих предпочтениях (я не буду ограничивать себя несколькими орешками, как собирался, а съем всю миску), когда и почему я предприму действия, чтобы ограничить свой выбор в будущем?

Мы все бываем в ситуациях, когда меняем свои решения, но обычно мы не предпринимаем экстраординарных мер, чтобы помешать самим себе отойти от намеченного плана. Мы готовы строго следовать выбранному плану только в том случае, когда, по нашему мнению, изменение своих предпочтений окажется ошибкой.

Убрать орешки – мудрое решение, потому что если съесть всю миску, испортится аппетит, а вы же не хотите, чтобы ваш ужин состоял целиком из одних только орешков.

Точно так же сообразительный ребенок, который участвовал в одном из экспериментов Мишела, мог бы сказать: «В следующий раз, когда вы захотите раздать печенье, пожалуйста, не предлагайте мне вариант «одно печенье прямо сейчас» и даже вообще не упоминайте о печенье. Просто подождите 15 минут и принесите мне три штуки».

В какой-то момент, размышляя над этими вопросами, я наткнулся на цитату, принадлежащую социологу Дональду Макинтошу, его слова сильно повлияли на ход моих мыслей: «Идея о самоконтроле парадоксальна до тех пор, пока не предположить, что психика располагает более чем одной энергетической системой, и все эти энергетические системы обладают некоторой степенью независимости друг от друга». Это цитата из одной неприметной книги «Основы человеческого общества». Я не знаю, как я набрел на эти слова, но они показались мне совершенно верными. Самоконтроль, по сути, представляет собой конфликт. И, как в танго, требуется по крайней мере двое, чтобы этот конфликт возник. Возможно, мне требовалась модель, включающая две отдельных идентичности одного индивида.