Новая Зона. Друзья друзей

Он оказался в широкой комнате, которой в свое время не нашлось применения. Сейчас она больше напоминала полевой госпиталь. На ближайшем диване лежал Роса, в беспамятстве, с завязанным лбом и вывернутой ногой, словно смотревшей в сторону. В кресле по соседству валялся Салат, держась за порезанную щеку. Между пальцев сочилась яркая кровь.

На старом ковре, лицом вниз, лежали трое неизвестных Рябову человек в одном белье. У всех были связаны руки за спинами, головы надежно закрывали мешки.

– Это команда Васильченко, – сказал Совун. – Живы. Нам пришлось взять у них одежду, потому что они забрали нашу.

– Что значит забрали?

Корнеев задрал военную рубашку и показал пятно от свежего ожога на боку.

– Утюг, – сказал он. – Моя одежда им мешала.

– Погоди-ка, – затряс головой Рябов. – Они что, пытали вас?

– Да, наверное, можно и так сказать, – ответил Совун, расправляя рубашку. – Я не знаю, что входило в понятие симуляции пленения. Ни меня, ни остальных ребят об этом не спрашивали. Но приказ есть приказ. Вы его подписали, полковник, так что это мне надо спрашивать у вас, в чем состояла суть теста.

– Нет, – прошептал Пастух. – Я никогда бы не отдал вас на растерзание…

– К приказу не поступало никакого приложения, проливающего свет на эти нюансы.

– Симуляция сводилась к ограничению свободы! – крикнул Пастух. – Может, инъекция вещества, дающая вам экстаз и желание рассказать все на свете! Но не пытки и издевательства!

– Скажите это Роме, – посоветовал Корнеев, показывая на Росу. – Он полгода не сможет ходить.

– Где Васильченко?! Где он?!

– Его допрашивает Заповит.

– Что?.. Допрашивает? Насчет чего? Значит, вы завладели ситуацией?

– Да, – ответил Совун. – Трое палачей на полу должны были убедить вас в этом, полковник. Наверное, я вас переоценил.

– Не надо… – Пастух схватился за голову. – Не надо, прошу тебя… Я сам себя переоценил.

– Вы просили доложить о симуляции, вот я и докладываю. Согласно приказу, подполковник Васильченко со своими людьми должен был изображать следователя по военным вопросам. А мы – военнопленных. В приказе не было ни слова о методах, которые может применять следователь. Практика показала, что это были за методы. После того как Роме Савченко вывернули ногу, Салату порезали лицо, меня прижгли утюгом, а Заповита чуть не утопили в ледяной воде, стало очевидно, что способы воздействия на нас ничем не ограничены. Но в приказе также не было никаких ограничений относительно наших ответных действий. Мы решили, что симуляция должна быть максимально полной. Если мы пленники, то пленникам естественно желать свободы и перехватывания инициативы. Это не заняло много времени, хоть и стоило мне чуть не выбитого глаза. Палачам «следака» пришлось намного хуже. В настоящий момент мы руководим ситуацией. И будем руководить ею до шести утра, а затем напишем подробный рапорт, который передадим генералу Соколову.

– Кошмар какой-то, – только и произнес Пастух.

– Я советую вам покинуть корпус, – сказал Совун. – На этой территории вы считаетесь полноценным участником симуляции. А именно: посторонним лицом без прав и привилегий. Если вы немедленно не покинете корпус, вы будете посажены под замок.

Пастух с тревогой оглянулся. Салат с кресла смотрел на него с презрением.

Рябов совершенно не боялся за свою жизнь. Ни разу со времени рождения. И сейчас тоже. Однако тупиковых ситуаций он боялся весьма ощутимо. Особенно тех, которые приводят к чужим страданиям и гибели.

– Я понял, ребята, – тихо сказал Рябов. – Моя ошибка… Господи… Прошу, дайте мне поговорить с Васильченко.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Корнеев. – Следуйте за мной.

Пройдя чуть дальше по коридору, он открыл низкую дверь, ведущую в кладовое помещение.

Васильченко был здесь, привязанный к стулу и бледный как смерть. На его лбу виднелся след от утюга, который коптил воздух здесь же, на грязном столе, у которого возился Заловит. Усы Шевченко торчали клочьями, словно их вырывали плоскогубцами, о чем свидетельствовала порванная в двух местах губа. На появление Пастуха он никак не отреагировал, продолжая перебирать отвертки разного размера.

– Саша! – заорал Васильченко, судорожно трясясь в охватывавших его ремнях. – Помоги мне! Они меня убьют!

– Что ты с ними делал? – спросил Рябов отстраненно. – Почему мои люди со следами пыток?

– Что?! Вытащи меня отсюда, сука! Быстро!

Совун потащил ничего не понимающего Пастуха обратно и закрыл дверь. Из кладовки послышался истеричный визг Васильченко.

– Что вы у него спрашивали? – спросил Рябов.