Новая Зона. Крадущийся во тьме

Ворон следил за паноптикумом не так чтобы очень внимательно, но постоянно. Временами тот развлекал, чаще вызывал чувство глубокого отвращения к лицам, якобы обязанным действовать на благо государства и народа, а не на основании собственных комплексов и экономических интересов. Омерзительнее выглядела лишь какая-то либералка, предлагавшая изолировать всех детей, вывезенных из Москвы после трагедии, во избежание массовой их мутации и даже вынесшая на голосование законопроект, запрещающий бывшим москвичам заводить детей. Ворон первым подписал петицию за отстранение истерички от занимаемой должности, пусть терпеть не мог вмешиваться в политику и не верил в способность коллективных писем повлиять хоть на что-нибудь.

— Ох, Игорь, Игорь.

— К вашим услугам, Василий Семенович.

— Хоть малейшее предположение у тебя есть? — спросил Шувалов.

— Он собирал информацию, — ответил за него Денис.

Ворон кивнул.

— Только хранилась она не здесь, а в схроне на территории Москвы, — добавил он.

— Я займусь всем этим электронным хламом, — предложил Нечаев, — возможно, смогу хоть что-то понять.

Ворон кивнул:

— А мы с Дэном нанесем визит мальчишке. Сколько он уже в подвале сидит?

— Дней пять, — ответил Шувалов.

— Отлично!

Глава 9

Денису казалось, что Институт Исследования Зоны давно уже представляет собой нечто живое и постоянно меняющееся, причем независимо от работающих в нем людей. Первое, что бросилось в глаза при приближении к нему, — увеличенный в вышину забор. Территориально ИИЗ тоже разросся. И без того площадью где-то в гектар институт отгородил часть леса и просеки, на которой вовсю шло строительство.

— С ума сойти, — проворчал Денис.

Ворон повел плечом.

— Василию Семеновичу понравилась идея организации быта сталкеров, работающих на благо науки. Но! Он как человек здравомыслящий понимает, что никакой разумный человек не станет перебираться в общежитие из собственной квартиры, дома или коттеджа. Гостиничный корпус заселен наполовину и то лишь благодаря слухам о маньяке.

— Значит, коттеджный поселок «Сталкерский»?

Ворон рассмеялся.

— Предложи название Шувалову, ему понравится. А в принципе разумная идея. Ходоки в Зону народ непостоянный: сегодня здесь, завтра — там. Кроме нас с тобой, ИИЗ имеет дело и с другими представителями нашей профессии, но текучка большая, контингент меняется и не такой квалифицированный, как хотелось бы. Шувалов пытается решить задачу недостатка кадров — вот и все.

— То есть?

— Ничто человеческое сталкерам не чуждо. Как и большинство людей, они падки на халяву. Наверняка многие поведутся на свое жилье в приятном месте, постоянную работу и соцпакет, пусть в перспективе и могут заработать больше на вольных хлебах.

— А мы? — спросил Денис.

— С ума сошел? Мой дом — моя крепость. Должно случиться нечто из ряда вон, чтобы я добровольно куда-нибудь переехал. К тому же я не терплю быть под колпаком у кого бы то ни было, — ответил Ворон и поморщился.

— Я не об этом, просто… — Денис вздохнул, но затем все же решил сказать прямо: — Это неправильно, что, когда приезжает Алла, ты переезжаешь в гостиницу.

— Да ну? — Ворон рассмеялся, и, как показалось Денису, совершенно не наигранно. — Ты что же, думаешь, будто это из-за тебя?

— Да.

— А если подумать? — Ворон даже приостановился у обочины и внимательно на него посмотрел.

Денис взгляд встретил спокойно, но так и не понял, чего от него хотят.

— Какой же ты еще ребенок… — проворчал Ворон. — Думаешь, я рвусь к тому, чтобы в моем гнезде хозяйничали посторонние, пусть это будет и не абы кто, а предпочитаемая мною женщина? В качестве соседа ты подходишь мне всяко больше. — Он подмигнул Денису и, покачав головой, добавил: — А еще она терпеть не может готовить. К слову, и не умеет. Потому я предпочитаю гостиничное проживание на всем готовом. — И снова обернулся к дороге, выжимая педаль газа. Автомобиль — серебристого цвета «Хонда Пилот» — плавно вывернул на абсолютно свободное шоссе и покатил вдоль бетонного забора института.

Ворон приобрел джип несколько месяцев назад и только благодаря уговорам Дениса и заверениям Романа в том, будто свой он больше не одолжит.

«Я понимаю как никто: камианета была твоей ласточкой, „Энтерпрайзом“ и вообще бегала благодаря артефакту и заводилась без ключа, — ворчал он, — но это не значит, будто ты обязан хранить ей верность».

«А я храню?» — интересовался Ворон.

«Не знаю, что ты делаешь, но у меня сердце каждый раз ёкает, когда Дэн мне звонит и говорит, что ты выехал на мотоцикле! — орал Роман. — По Старому Калужскому шоссе! В дождь! Я твой лечащий врач, в конце концов! Если ты влетишь в осину при скорости под сотню, то даже я тебя не соберу».

«При таком раскладе ничья помощь мне так и так не понадобится», — уверял Ворон и уходил от разговора.

«Я готов тебе отдать свою кошечку, — прибавлял Роман. — Вот никому и никогда бы, но тебе готов».

«Нет», — отказывался Ворон.

«Ты ведь на ней уже ездил! — еще сильнее заводился Роман. — Она же идеальная!»