Новая Зона. Крадущийся во тьме

Фонтан представлял собой квадратный бассейн, примерно пять шагов в длину и два в ширину. Сидевшие по углам пышногрудые сирены держали в руках кувшины, из которых хлестала вода, в центре на образованном четырьмя сомами островке стояли черные быкуны, запрокинув головы, и пускали из ноздрей фонтанчики где-то в метр высотой.

— Прелестно, — усмехнулся Ворон. — Руки оторвать.

— За что?

— За излишнюю романтизацию Зоны, — безапелляционно заявил он. — Вон, полюбуйся.

Они проехали до следующего фонтана — круглой чаши, облицованной синей плиткой. По поверхности воды плавали искусственные кувшинки. Между ними время от времени всплывали крупные воздушные пузыри. В центре чаши сходились мостки, перекинутые от бортов, на них стояла фигурка маленькой хрупкой девочки в летнем платье.

Денис прикусил губу.

— А теперь представь, что восторженный идиот, насмотревшийся на всю эту красоту, напросится в Москву. Если его поведем мы — еще полбеды, мне временами удается вправлять чужие мозги, а если с кем-то другим?

— Мне кажется, ты перегибаешь палку, — заметил Денис. — И вообще какой-то нервный. Расскажешь?

— В последнее время произошло слишком многое. Расскажу, куда я денусь? Едем.

Институт Исследования Зоны занимал два стеклянно-бетонных здания, прилепившихся друг к другу и настолько обросших всевозможными переходами и лестницами, что практически слились в одно. В каждом насчитывалось восемь надземных этажей и несколько подземных (лифт спускался до минус четвертого, но предположительно ниже еще находилось несколько помещений). Как когда-то, почти в прошлой жизни, говорил Выдра: никогда не угадаешь, какой на самом деле вышины такие научные центры. Они же иногда как айсберги: надземная этажность существенно уступает количеству уровней, находящихся под землей.

Ворон вырулил на стоянку перед главным входом. Понять, что это не какой-то второстепенный подъезд, а именно главный, легко удавалось по его размерам. Двери возвышались до второго этажа. Козырек начинался там, где, по идее, должен находиться пол у третьего. Толстые колонны из зеленого мрамора придавали невероятно помпезный вид.

— Ну, пойдем.

Их путь лежал совсем в другое здание, но проще всего припарковаться казалось здесь. Более того, ни у кого это не вызвало бы лишних вопросов.

Денис вылез первым, оглядываясь и вдыхая совершенно неповторимый аромат хвои, висящий над всей территорией института. Ворон вышел следом и, щелкнув кнопкой на брелоке, поставил автомобиль на сигнализацию. Спустя некоторое время он поправил ворот рубашки, а на самом деле нащупал под ней небольшой медальон, надавил на него и подтвердил команду системе безопасности автомобиля.

— Думаешь, нам здесь может угрожать опасность? — спросил Денис.

Ворон пожал плечами.

— Вообще-то нет, но я не хочу делать исключения. Исключения — прямой путь к халатности.

Корпус, к которому они направились, располагался в двухстах метрах от главного здания. Двухэтажное небольшое строение более всего напоминало детский садик. Вся надземная часть его была отдана под архив, а вот в подвале находились и мини-лаборатории, и несколько изолированных камер, оснащенных системами видеонаблюдения и звукозаписывающей аппаратурой. В одной из них сидел напарник убитого, некто Никита Гранин.

— Вообще-то это называется похищением, — заметил Денис. — И удержанием помимо воли.

— А ты так уверен, будто именно «помимо воли»? — усмехнулся Ворон. — Те, кто обеспокоен собственной свободой, так себя не ведут.

Наблюдатели расположились в камере по соседству. В комнате находились рыжий техник и Нечаев. Ворон, войдя, поздоровался с ними кивком головы.

— Что-то интересное? — спросил он.

— Никак нет, — по-военному ответил техник и, вероятно, наблюдатель по совместительству.

— То есть он не спрашивал, кто вы, где он и сколько еще продолжится его изоляция? — поинтересовался Денис.

— Никак нет.

Ворон направился к мониторам и, ухватив по дороге стул, уселся на него, оседлав словно лошадь. Уложив на спинку скрещенные руки и пристроив на них подбородок, он начал внимательно наблюдать за заключенным. Уточняющих вопросов он не задавал, впрочем, Денис спрашивал за обоих.

— Он пытался установить хоть какой-нибудь контакт?

— Никак нет, — в третий раз повторил рыжий. — Он всем обеспечен. Кормят его четырежды в сутки. По утрам и вечерам он делает зарядку, в остальное время читает.

— Вы даете ему книги?

— У него на столе блокнот и письменные принадлежности, в него он может записывать свои пожелания.

— И каковы эти пожелания? — удивленно спросил Денис.

— «Белые ночи», «Преступление и наказание» Достоевского, полное собрание сочинений Алексея Толстого и «Великий канцлер. Князь тьмы» Булакова.

— Почему черновик, не «Мастер и Маргарита»? — словно невзначай спросил Ворон.

Рыжий пожал плечами.

— Поинтересуйтесь сами, — предложил Нечаев.

Ворон покачал головой и продолжил смотреть на узника, сидящего за столом и вперившегося в старую на вид, толстую книгу в темно-зеленой обложке. Внешне он казался довольно молодым и абсолютно ничего особенного собой не представляющим.