Новая Зона. Крадущийся во тьме

Зона всегда брала дань — так или иначе. Она испытывала на прочность каждого, кто входил в ее пределы, и обычно предугадать, кто станет ее жертвой, заранее не выходило. Обычно. Однако, имея дело с Москвой вот уже несколько лет, Ворон иногда понимал ее «характер» и предпочитал перестраховаться, перебдеть, как говорится.

По его прикидкам, Щищкицу суждено было гробнуться в девяноста процентах из ста. С одной стороны, его исчезновение решило бы массу проблем (вряд ли тот оставил бы в покое и ИИЗ, и самого Ворона), но с другой — избавляться от возможных врагов посредством Зоны чревато. Ворон не желал переходить черту, за которой начал бы презирать самого себя, как бы глупо и высокопарно это ни звучало.

Щищкиц не разочаровал. Первые три банки ударились в стену. Следователь усмехнулся, мол, знай наших, и произвел два следующих выстрела.

— В белый свет, как в копеечку, — прокомментировал один из бойцов, за что заслужил крайне неодобрительный взгляд «высокого полицейского начальства».

Щищкиц поразил следующую банку и тотчас снова промазал.

— Ну… «ЧАС Ч» настал! — воскликнул кто-то. — Ставки делать будем?

Ворон обернулся на подошедшего к нему Никиту. Выглядел тот виноватым.

— Я и три не выбью… наверное, — признался тот.

Ворон пожал плечами и сказал:

— Хоть попробуешь.

— Но я… хочу пойти. Чувствую, что прям должен.

— Если прям должен, — передразнил Ворон, — пойдешь.

— С вами?!

— По идее, после всего, утворенного в первую ходку, — усмехнулся Ворон, — тебя снова не повел бы в Москву ни один нормальный сталкер. Однако я не могу назвать себя нормальным, — заметил он и подмигнул.

— Спасибо, — сказал Никита. — Зря ты думаешь, будто я ничего не понимаю.

— С чего ты так решил? Понимаешь, и хорошо, просто… — Развить тему дальше он не успел, Дух вырос у стойки, как из-под земли… вернее, пола.

— Что, совсем труба? — поинтересовался он.

Никита кивнул.

Ворон повел плечом и заметил:

— Во-первых, Щищкиц может разозлиться и уйти.

— Не-а, я на твоем месте на это бы не рассчитывал, — покачал головой Дух. — Прежде чем дверью хлопнуть, он постарается тебе в суп плюнуть. Гнилая порода — за километр же видно. Ты с пистолетом вообще не дружишь? — Этот вопрос предназначался уже Никите.

— Ну, как…

— А в детстве в войнушку не играл? Пальцы в форме нагана не складывал? А ну, покажи!

Никита покосился на Ворона. Тот кивнул.

— Да не боись ты, — хохотнул Дух.

Никита вздохнул, сжал пальцы в кулак, отогнул вверх большой палец, а указательный вытянул вперед.

— Здорово! — прокомментировал Дух. — Пистолет возьмешь именно так, а целиться будешь, как в детстве, по указательному пальцу, усек?

Никита кивнул, хотя вид у него оставался неуверенный.

Со стороны стрельбища раздался нестройный гул голосов и несколько смешков. По всему выходило — Щищкиц оказался весьма посредственным стрелком и установленные нормативы не прошел. Когда он, брызжа слюной по поводу чужого отвратительного поведения, дошел до конторки и практически кинул сотруднику пистолет, Ворон все же не удержался и сказал:

— Баба с возу, кобыле — радость.

— Легче, — поправил Дух.

— Нет-нет, именно то, что я и сказал.

Щищкиц гневно сверкнул глазами на обоих.

— Посмотрим, как этот ваш, — он указал на Никиту, — отстреляется.

— Он пойдет в любом случае, — сказал Ворон.

— Не сомневаюсь, — протянул Щищкиц. — Однако если при этом пропадет… — он сделал небольшую паузу, словно наслаждаясь моментом, — то я с огромнейшим удовольствием открою дело на вас, Игорь Ветров, и, возможно, не покушение на убийство, но преступную халатность впаяю вам легко.

— Халатность? В Зоне? — Ворон покачал головой. — Мой адвокат размажет обвинение, как нож масло.

— Но прежде тебя самого размажут в «обезьяннике». Уж об этом я позабочусь! И не таких учили, мутант доморощенный!

— Послушай, ты… — начал было Дух, но Никита его перебил.

— Не так уж я и бездарен, как вам хочется, — сказал он и ушел.

Ворон не тронулся с места. Ему достаточно было гула, которым приветствовали Никиту.

Никиту в отличие от Щищкица приободряли: то ли уже сообразили что к чему, то ли инстинктивно чувствовали, с кем стоит идти, а с кем — нет.

Толпа ревела все одобрительнее с каждым новым выстрелом и успешным попаданием, а Щищкиц хмурился и матерился.

— Шесть, семь… — досчитал Ворон. — Все, дальше уже не важно.

Щищкиц если только зубами не заскрипел. Он уже открыл рот, но продолжить оскорблять и угрожать в присутствии свидетелей не решился. За дверь он буквально вылетел.

— Вот говнюк, — бросил сотрудник, поправляя очки.

— Вам-то он что сделал? — удивился Ворон.

— Если б сделал, я выбрал бы эпитет покрасивее, — сказал сотрудник. — Вы просто у нас бываете не так уж часто, Игорь Николаевич. Этот сморчок уже у большинства сотрудников ИИЗ в печенках сидит, может, хоть сейчас от него избавимся.

— Это вряд ли, — фыркнул Ворон.

— Говорю же: бываете у нас нечасто, — покачал головой сотрудник. — Думаете, почему Щищкиц так рьяно в Зону рвался? Приключений захотел? Да он же трус первостатейный.

— Не знаю, — признался Ворон. — Может, артефакт какой захотел найти. Любой, даже самый простенький, — неплохая прибавка к жалованью.