Новая Зона. Принцип добровольности

В кабинете было людно. Кроме Нечаева, которого в последнее время Шувалов таскал с собой даже в министерство, Ворон насчитал шестнадцать научников. Знал поименно он едва ли половину и уже не впервые ловил себя на мысли: а что он, собственно, здесь забыл?

– Последние исследования говорят в пользу саморазрушения московской аномалии, – произнес какой-то бородатый научник в летах с огромными, в пол-лица, круглыми очками в черной оправе.

– Это исключено. – Денис говорил тихо, но услышали его все.

«Наверное, семнадцать лиц, одновременно захватывающих в одно краткое мгновение в перекрестье взглядов, для молодого человека, да еще и не окончившего не только институт, но и школу – довольно сильное испытание», – с сожалением подумал Ворон. Его подобные сцены всегда подхлестывали – если вызов брошен, он будет принят, – а вот Денис комплексовал и прятал глаза.

– Эмионики дали четко понять то, что «дыры» имеют искусственное происхождение, – Денис все же нашел в себе силы договорить. В этот момент Ворон им даже гордился. А на то, что голос дрожал, он готов был наплевать с Эвереста.

– Вы… простите, юноша, вообще кто? – спросил еще один научник: полный, пузатый, хоть и не такой и древний, как первый, но словно выпячивающий возраст напоказ, гордящийся им, будто прожитые годы могли придать весомости и его учености, и уму, и важности. Интонациями научник напомнил Ворону небезызвестного профессора Хазарова – отвратительного манипулятора и скользкого типа (по его мнению). А кроме того, научник, задавая вопрос, как говорится, бил ниже пояса, намекая на некомпетентность Дениса. Зря. Хотя бы потому, что абы кого на совещании попросту не могло быть.

– Контактер, один из немногих, умеющий говорить напрямую с «детьми Зоны». – Ворон тоже говорил с места. Обращенные на него взгляды отпустили Дениса, давая тому столь необходимую сейчас передышку. Чужое возмущение и даже негодование грели душу, как ничто иное, и Ворон решил закрепить эффект. – А еще практик, лично ходящий в Периметр в отличие от собравшихся здесь теоретиков.

Пузан хотел разразиться тирадой, но Шувалов пресек намерение на корню.

– Спасибо за справку, Игорь, – поблагодарил он. – И спасибо, Денис, за весьма своевременные и важные сведения. Эмионики отрицают и свое участие?

– Да, – кивнул Денис.

– Но ведь они могли и дезинформировать нашего… хм… юного друга, – все же заметил пузан.

– Исключено. – Наметив себе жертву, Ворон начинал ее «клевать». О подобном поведении Шувалов знал, как никто другой, а потому поспешил закрыть тему и узнать мнение кого-либо еще. Однако Ворон решил договорить: – Эмионики – не люди, врать и выгораживать себя не станут, а вес и ученая степень для них – пшик и хрень. Потому они выбирают для разговоров лишь тех, кого считают достойными, а не очередной мыльный пузырь, добившийся признания в кругу себе подобных.

Пузан пошел красными пятнами.

– Игорь, – Шувалов слегка повысил голос.

– Извините, Василий Семенович, я всего лишь максимально доходчиво осветил заданный здесь вопрос, – со всей подвластной ему учтивостью заявил Ворон.

– Итак, – подвел итог Шувалов, – возьмем за основу уверенность наших союзников: кто-то уничтожает Зону.

– Наш институт не обладает механизмами, способными угнетать аномалии, – заметил еще кто-то неизвестный, – иначе мы давно уже освободили бы Москву.

– И судя по всему, он экспериментирует и не имеет достаточных мощностей.

– Дыры зафиксированы только на юго-западе Москвы, – напомнил Ворон.

– Это может свидетельствовать…

– Ни о чем, – вмешался Нечаев. – Простите, господа, но мы вступаем на очень зыбкую почву. Концентрация дыр именно на юго-западе Москвы ни на что не указывает. Среди возможных объяснений подойдут и случайность, и специально намеченный полигон, и злонамеренность… – Он перевел дух. – Кстати о ней. Я официально уполномочен заявить: ЦАЯ не имеет ни технологий, ни экспериментальных установок, способных прорезать дыры в аномалии или уничтожать их.

– Какой-нибудь очередной новичок? – предположил Шувалов.

– Думаю, все здесь присутствующие помнят, какая катастрофа едва не разразилась из-за действий олигарха Дмитриева? Второго явления очередных белых, темных, полосатых или в крапинку сталкеров мое больное сердце не выдержит, так и знайте, Василий Семенович, – заявил степенный бородатый научник, выступавший первым, и Ворон вспомнил его: именно этот человек сумел найти формулу «антидота».

– Даю вам слово сделать все возможное, чтобы не допустить ничего подобного, – проронил он. – Однако я боюсь, все еще сложнее, господа науч… то есть ученые.