Новая Зона. Принцип добровольности

Когда свет померк и Антону удалось открыть глаза, Смерть уже стоял за памятником в совершеннейшей недосягаемости.

– Мамой клянусь, гаденыш, я тебя достану. Пижон хренов! – Толян снова сыпал оскорблениями, за которыми скрывалась злость, мешающаяся с отчаянием.

– Не клянись, – посоветовал Смерть. Пустое сотрясание воздуха его нисколько не задевало, скорее уж веселило и казалось забавным. – Зона слышит все и по-своему карает за неисполнение обещаний.

– А я достану, – прошипел Толян. – Костьми лягу, а достану… и не посмотрю, кому ты продался и за сколько.

– Завидно? – поинтересовался Смерть. – Ах, ну да, тебя ж никто не покупает. Ты даром никому не сдался, разве только на пропитание какой аномалии или мутанту сгодишься. Как говорится, с паршивой овцы…

Антону хотелось уйти или хотя бы переместиться к Смерти за памятник: там казалось безопаснее. В идеале он предпочел бы оказаться в прошлом и отвергнуть предложение соседа по лестничной клетке о кратком походе в Зону. Лучше уж жить без света, воды и вообще бомжевать. Он даже попятился, но рука с пистолетом тотчас обратилась в его направлении. Дуло показалось огромным, а пуля, вероятно, сравнится с пушечным ядром, когда вылетит. У страха глаза велики, но именно сейчас Антон ни капельки не стыдился его.

– Пошел и принес, – приказал Толян, обращаясь к нему.

Антон сглотнул и с сожалением вспомнил о стволе за плечами. Вытащить его времени не было.

– Видно же, что это ловушка. Не пойду! – сказал он.

– Побежишь, – процедил Толян сквозь зубы.

– Дай хоть посмотрю. – Антон покрутил колесико настройки. Прибор по-прежнему не показывал ничего страшного. По крайней мере у самого памятника и на асфальтовой дорожке к нему. Но это ровным счетом ничего не значило, верно? Подвох обязан был быть.

– Положи, – приказал Толян. – Ружьишко оставь тоже – очень мед-лен-но. – И добавил: – Иначе пристрелю.

– Толь, – начал было Антон, – я же тебе не враг. Мы ведь партнеры…

Заявляя последнее, он совершил окончательную ошибку.

– Очень надо с тобой, придурком, делиться! Ты мозгом-то пораскинь, пока не вытек к едрени! На кой черт мне тащить с собой новичка?! – брызгая слюной, кричал Толян, вываливая на Антона весь свой страх и досаду от невозможности добраться до Смерти. Он покраснел, у него появилась отдышка, но Толян словно не замечал этого, продолжая орать. – Мутант хренов, – кивок в сторону памятника, вернее, сталкера, скрывающегося под его защитой, – давно с катушек съехал. Считает себя кем-то вроде местной с косой и прозвище себе под стать выбрал, ублюдок. Да любого ходока потряси, расскажет байку о том, как сталкер, прозывающийся Смертью, водит группы за редким сверхценным артефактом, а в живых остается, кроме него самого, лишь один.

– Зону нужно кормить, – заметил Смерть с иронией в голосе. – Я люблю честные сделки.

– Маньячина ты! Больная на голову тварь!

– А от этого ничего не меняется, – ответил Смерть на очередную порцию словесных помоев. – В сравнении с вами я и честнее, и адекватнее, да и умнее в разы. К тому же я сам никого в аномалии не толкаю. Если некто глуп не в меру, лжив, жаден или неудачлив, то при чем здесь я? Естественный отбор в действии: выигрывает сильнейший, а иной раз и честнейший. Тебе бы с Вороном на эту тему поговорить, он любит рассусоливать на предмет морального выбора. Жаль, не выйдет.

– Вы-бо-ра, – протянул Толян. – Вот потому нас и двое. Пусть Тоха подохнет, а я хочу свою награду!

– Это уж не тебе решать, – откликнулся Смерть. – И даже не мне. – И вдруг обратился к Антону: – Иди, не тяни только.

– Вот именно. – Толян качнул стволом. – Пшел!

Антон вздохнул и осторожно двинулся к памятнику, ожидая мгновенно охватывающей его боли, жара, холода, чего угодно еще. Он слышал о существовании аномалий, в которых самовоспламеняется все, даже вещества, в принципе гореть не способные. Он боялся наступить не туда и захлебнуться собственной кровью. Или ощутить, как все жидкости в организме мгновенно перейдут в газообразное состояние.

– Раз-два-три, раз-два-три, раз… – Смерть не молчал, а намурлыкивал какую-то мелодию под ритм вальса. Антон слушал ее и не слышал, как не мог воспринять и слова. Он и на шкатулку едва не наступил. Зато Денис знал эту песню.

Смерть чудовищно перевирал Шевчука, делал акценты вовсе не на тех словах, но почему-то у него получалось органично и даже красиво.

– Ты можешь взять только «сердце», – прошептал сталкер, оборвав песню. – Это как в сказке: сорви яблочко, только листочков не трогай, иначе вмиг к Кощею отправишься. – И глухо рассмеялся.

Вблизи шкатулка выглядела еще более непростой, старинной и ценной: очень тонкой работы, старинная, из потемневшего серебра. Толян наверняка наплевал бы на предупреждение, только Антон не собирался пренебрегать советами, пусть их и давал сумасшедший, которому нравилось смотреть на человеческие смерти, воображавший о себе невесть что. Пожалуй, в Зоне именно к сталкеру стоило прислушиваться как ни к кому другому.