Новелла современной Румынии

Я присел на стул и стал оглядывать скромно обставленный кабинет. Кроме стоявшего передо мной стола и двух разрозненных стульев, в комнате был еще шкаф, картотека с делами и два портрета: Хорти и Гитлера.

— Вы уроженец Румынии?

— Да.

— Давно в Венгрии?

— С тысяча девятьсот сорокового года.

Мне показалось странным, что мне задают вопросы, не относящиеся к делу. Кто знает, может быть, мои опасения были напрасны. Независимым тоном я спросил сидящего передо мной человека:

— Скажите, пожалуйста, зачем меня вызвали сюда? Знаете, перед уходом в плавание столько разных дел на судне.

— Вы не вернетесь на судно.

Меня как будто дубиной по голове ударили. Я принял полную достоинства позу незаслуженно обиженного человека.

— Прошу вас принять к сведению, что я румынский гражданин. Я поставлю в известность посольство.

— Ага! — изменил тон сыщик. — Ты начинаешь угрожать!.. Ладно, птенчик мой!.. Разувайся!

Я был убежден, что ослышался. Сделав глупейшую мину, я наклонился к нему.

— Я не понял, что вы сказали.

— Брось притворяться глухим! Разувайся!

Что бы это значило! Нагибаюсь и медленно снимаю одну за другой туфли, чтобы выиграть время. Пытаюсь сосредоточиться, но это мне не удается. Идиотски рассматриваю доски пола, будто оттуда должно прийти спасение.

— Поставь их на стол!

Этот человек вздумал надо мной поиздеваться. Мне хотелось было сказать ему, что у него нет ни капли юмора, но я вовремя удержался от этого. Зачем ему нужно, чтобы я поставил туфли на стол? Смотрю прямо в глаза сыщику в надежде увидать в них хоть тень улыбки, которая успокоила бы меня. Но лицо агента сохраняет хмурое, суровое выражение. Ничего не поделаешь. Ставлю свои туфли на стол и кривлю рот в вымученной улыбке.

Удовлетворенный, агент речной полиции начинает шагать по комнате размеренными шагами. Четыре шага влево, четыре шага вправо. Некоторое время я следил за ним глазами, затем уставился на стоящие на столе туфли. Это были простые черные туфли, приобретенные в Братиславе за двадцать пачек сигарет. В Вене я мог бы их получить за пять пачек и четвертинку рома. Зачем он потребовал, чтобы я их поставил на стол?! Это, наверное, шутка. Глупая шутка. Все же мне очень не по себе. Хотелось бы думать, что это только из-за туфель. Как бы то ни было, разутый человек теряет свое достоинство. Я кладу ногу на ногу. Черт меня дернул надеть именно сегодня рваные носки!

Агент продолжает прогуливаться передо мной. Я предпочел бы, чтобы он задавал мне вопросы, а не оставлял меня разутым, в полном смятении. Вдруг послышался шум остановившейся перед подъездом автомашины. «Это за мной, — мелькнуло у меня в голове, и я напрасно пытаюсь скрыть свое волнение. — А почему бы им приезжать именно за мной? — успокаиваю я себя. — И куда они собираются меня везти? То есть…»

Тем временем дверь открылась, и в ней появился еще молодой лейтенант, с подстриженными, как у Кларка Гэбля[26], светлыми усиками. Он отдает честь по-военному, мерит меня глазами, затем его взгляд падает на злополучные туфли на столе. Одно мгновение у меня создается впечатление, что он сдерживает улыбку. Меня злят все эти предположения и подозрения.

— Чьи это туфли? — нахмурившись, спрашивает лейтенант.

— Мои, — тихо отвечаю я и поворачиваю голову в сторону агента, ожидая, что он объяснит лейтенанту, в чем дело.

— Твои?.. — кричит взбешенный лейтенант. — Где ты находишься?! В Валахии, что ли?! А?! — И, не дав мне времени для ответа, он отвешивает мне пару пощечин. — Болтаешься здесь да ставишь свои туфли на стол! — С жестом отвращения он сбрасывает туфли со стола и злобно глядит на меня, словно я убийца. — Обувайся сейчас же!

II

Тяжелая дверь подвала, куда меня втолкнули, с грохотом захлопнулась, и я прислонился к липкой стене, закрыв глаза, чтобы свыкнуться с темнотой. Еще не открывая глаз, я установил два обстоятельства: во-первых, в подвале было очень тепло и, во-вторых, у меня под ногами солома.

— Привели еще одного, — послышался неподалеку от меня чей-то пискливый голос. Я тут же открыл глаза, но не мог никого разглядеть. Человек с пискливым голосом чиркнул спичкой и осветил мое лицо. — Какой-то парень, — констатировал он с досадой.

Откуда-то из полумрака появился еще один тип.

— А тебя за что взяли?

— Не знаю.

— Ты румын?

— Да.

— Какие же тебе еще причины нужны?

Пламя спички вспыхнуло в последний раз и погасло. Снова все погрузилось во мрак.

— А вы почему здесь? — спросил я с любопытством.

— Ты что, газет не читаешь?

— Нет, не читал. Только этой ночью я прибыл в Будапешт. Я моряк. Почти две недели не видел газет.

— Ну, тогда другое дело. Неделю тому назад Румыния перекинулась на сторону русских, понятно? Вот поэтому-то нас и арестовали. Нет ли у тебя чего-нибудь съестного, сынок?

— Нет.

— Дело дрянь. Мы уже два дня ничего не ели.

Наш разговор прервал сонный голос, раздавшийся откуда-то из глубины подвала:

— Да замолчите же вы наконец. Ложитесь спать. Когда спишь, хоть голода не чувствуешь.