Новое назначение

Я слегка удивился, потому что в отличие от Спешилова знал, что водолазов в Мурманске быть не должно. Они все собраны в горле Белого моря, поднимают уголь с затонувших английских углевозов, потому что помимо обеспечения Архангельска электроэнергией на лето запланирована экспедиция в Сибирь за хлебом.

— Вот, скажи, почему мне с женщинами так не везет? — спросил комиссар. — Только увижу красивую, так у нее либо жених, либо муж.

— Значит, ты свою женщину еще не встретил, — глубокомысленно изрек я.

— А когда мне ее встречать-то? — буркнул Спешилов. — У меня то революция, то война.

— Значит когда с войной покончишь, тогда и женщину свою встретишь, — утешил я друга.

— Володь, а тебе сколько лет? — спросил вдруг комиссар.

— С чего это тебя мой возраст заинтересовался? — удивился я. Пожав плечами, ответил: — Я не женщина, чтобы свой возраст скрывать. В этом году двадцать два исполнится.

— Двадцать два?! — с удивлением переспросил Виктор. — Получается, я тебя старше на три года? Подожди, если двадцать два только исполнится, то и на все четыре. А я считал, что тебе лет двадцать семь, а то и тридцать.

— Можешь считать, что мне пятьдесят, — отмахнулся я, мысленно усмехнувшись той возрастной «вилке», в которой оказался.

— Нет, это я к тому, что когда же ты все успел? И в царской армии послужить, и журналистом, и в чека, и в разведке. Володька, в двадцать один год — и начальник губчека, да еще и председатель правительственной комиссии.

— Так ведь и ты не Ванька-взводный, — усмехнулся я. — В двадцать пять лет — комиссар бригады, орденоносец. Вить, если мы с тобой лет до тридцати доживем — станем считать себя глубокими стариками и думать, что прожили мы жизнь не зря. А девушка у тебя еще будет и не одна.

Сейчас бы нам с Витькой вытащить бутылку, сообразить закуску — хотя бы луковку с солью, ломтик хлеба, а потом, потихонечку потягивая водку, что-нибудь.

Но водки нет, да и оба мы с ним люди неправильные для этой эпохи — непьющие, так что придется просто лечь спать, чтобы завтра с утра доделывать все наши дела. А еще надо художника поднапрячь, чтобы работал. Зря я что ли мольберт тащу?

Глава 12. Художника обидеть может каждый

Художников надо сдавать в солдаты, учить воинской дисциплине, а уже потом разрешать им пачкать холсты. А еще бы неплохо их с самого детства кодировать от алкоголизма. И еще пороть! И пороть как можно чаще.

Тимофей Веревкин, как звали нашего художника, очухался лишь на вторые сутки, когда бронепоезд подъезжал к Вологде. Мог бы «восстановиться» и раньше, но здесь уже я проявил неосмотрительность и буржуазную мягкотелость — не произвел досмотр личных вещей рисовальщика, а стоило бы, поскольку там среди всяких-разных причиндалов имелась довольно внушительная бутыль самогона. Веревкин успел выдуть в одну харю половину и отрубился, но теперь я все-таки проявил хотя и запоздалую, но бдительность, реквизировал спиртосодержащую жидкость и безжалостно уничтожил, выбросив из тамбура. Акт изъятия и уничтожения составлять не стал. Мне показалось, что из вагона с бойцами РККА раздался вздох огорчения, но думаю, что только показалось.

С охраной пришлось провести серьезный разговор еще в начале пути. Я даже не сомневался, что красноармейцы взяли в дорогу что-нибудь этакое жидкое, чтобы веселей ехать, но обыск не проводил. Проверять целый вагон? Ха-ха... На сто процентов уверен, что весь самогон «заныкали» так, что начальнику не найти, так и зачем заниматься заведомо зряшным делом? Я что, сам не был солдатом срочной службы? И еще скажу по большому секрету, зная, что читатель меня никому не выдаст, что я не всегда был таким положительным и непьющим. Эх, к чему старое-то ворошить?

Ну да ладно, сейчас речь не об этом. О чем это я? А, о поездке. Так вот, проводя утреннее построение, строго пообещал, что, если увижу кого-то пьяным — пусть не обижается, потому что они сейчас представляют не славную Рабоче-Крестьянскую Красную армию, а ВЧК — боевой отряд партии большевиков, с которого и спрос выше и ответственность, соответственно, серьезнее. Расстрелом грозить не стал, потому что уверен — пьяный боец мне еще попадется и не один, а штуки два-три, а если пообещал, так придется расстреливать. А если бойцов РККА за такое расстреливать, так новых не напасешься.

Но пока, тьфу-тьфу, пьяных среди красноармейцев не видел, службу несут исправно, а заодно и взяли на себя обязанности поваров и проводников. Не сами, конечно, а Ануфриев распорядился. Вот этого дядьку (хм, дядьке не больше тридцати-тридцати пяти) я у Филиппова «отожму» окончательно и зачислю в свой штат уже не как прикомандированного, а полноправного чекиста.