Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Обстоятельства, связанные с участием П. П. Липранди в отборе бумаг Раевского при его аресте, принадлежность обоих к кишиневскому кружку единомышленников, а также косвенные свидетельства мемуаристов В. Ф. Раевского (намерение принять обоих, выраженное руководством управы) и Н. В. Басаргина, позволяют, по нашему мнению, отнести П. П. Липранди и М. С. Гаевского не только к числу «активных помощников Охотникова и Раевского», но и к возможным членам Кишиневской управы Союза благоденствия.

Указания о предположительном участии в военных выступлениях 1825–1826 гг.

Переходя к разряду предполагаемых участников военных выступлений декабристов, остановимся прежде всего на следственных показаниях М. К. Кюхельбекера. Они доносят до нас имена двух офицеров Гвардейского экипажа, об участии которых в выступлении 14 декабря 1825 г. нет других свидетельств.

Один из них, лейтенант А. А. Баранцев, был арестован и 14–16 декабря содержался в казармах Семеновского полка, поэтому его участие в мятеже – присутствие в каре, пусть и кратковременное – можно считать доказанным: в силу этого он включен нами в число «безвестных декабристов». В случае другого офицера положение более сложное. Речь идет о командире артиллерийской команды Гвардейского экипажа капитан-лейтенанте Иване Павловиче Киселеве. М. К. Кюхельбекер показал: «Вверенную мне роту увещевал быть в повиновении и не выходить из оного, как на дворе казарм, так и на площади, и старался вместе с капитан-лейтенантом Киселевым уговорить баталион идти в казармы…». Позднее Кюхельбекер добавил, что на Сенатской площади он оставил ряды экипажа и, «встретясь с капитан-лейтенантом Киселевым, пошел к его императорскому высочеству Михаилу Павловичу»

[1211].

Пребывание на Сенатской площади в рядах восставшего Гвардейского экипажа И. П. Киселева – заслуженного офицера, уже не молодого человека (к моменту восстания ему около 45 лет), все-таки сомнительно. Еще более сомнительна причастность старшего офицера, облеченного ответственностью за артиллерийскую команду, к заговору и мятежу. Известно, что весь начальствующий состав экипажа в своем большинстве (сюда не включается большая часть ротных командиров) остался в казармах, т. е. на стороне правительства (капитан-лейтенанты М. Н. Лермантов, Н. Г. Казин, Т.К. Лялин, экипажный адъютант лейтенант З. И. Дудинский, дежурный по экипажу лейтенант А. Ф. Доливо-Добровольский, офицер артиллерийской команды С. Я. Семенов, командир 1-й роты Н. Ф. Тимирязев)[1212]

. И хотя некоторые из них, по-видимому, были склонны колебаться – какую сторону принять, их участие в мятеже и в заговоре следует исключить.

Итак, по собственным показаниям М. К. Кюхельбекера, он еще на полковом дворе старался «уговорить» моряков экипажа не участвовать в выступлении, а когда пришли на площадь, вместе с капитан-лейтенантом Киселевым пытался вернуть их в казармы. В конце дня, за несколько минут до разгрома, Кюхельбекер встретился с Киселевым на Сенатской площади и, оставив экипаж, пошел к великому князю Михаилу Павловичу; известно, что Кюхельбекер был арестован на площади. Таким образом, судя по всему, Киселев оказался на Сенатской площади с восставшими ротами и находился вместе с экипажем до конца противостояния (Кюхельбекер покинул ряды непосредственно перед картечными выстрелами).

Разбираемое свидетельство однозначно фиксирует присутствие Киселева в рядах или непосредственной близости от колонны восставших моряков. Следует отметить, что он не был одинок. Фактическое участие в мятеже целого ряда офицеров, увлеченных вместе с полком, как это было представлено следствию, также говорит в пользу долговременного присутствия Киселева на Сенатской площади в рядах мятежников.

Следствие выявило присутствие в составе вышедшего на Сенатскую площадь экипажа некоторых ротных командиров гвардейских моряков, по имеющимся данным не связанных с заговором. Все они отделались кратковременным арестом. При этом для объяснения их участия в выступлении не исключены и те мотивы, о которых сообщает в своих показаниях Кюхельбекер: Киселев пытался быть рядом со своими солдатами, чтобы сохранить порядок в рядах командуемой им части и, может быть, убедить в законности «переприсяги». Осведомленность такого рода лиц в политических намерениях заговорщиков требует специального исследования.