Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Еще одно указание о предполагаемом участнике выступления 14 декабря 1825 г. содержится в мемуарном свидетельстве молодого актера П. А. Каратыгина. Он вспоминал, что увидел матросов Гвардейского экипажа, которые направлялись по Офицерской улице на Сенатскую площадь. Во главе экипажа (возможно, только его части) мемуарист заметил лейтенанта (у Каратыгина ошибочно: «капитана») Павла Дмитриевича Балкашина: «Мы побежали смотреть в окна, выходившие на Офицерскую улицу, и тут увидели батальон Гвардейского экипажа, который шел в беспорядке скорым шагом, с барабанным боем и распущенным знаменем; им предводительствовал знакомый нам капитан Балкашин…»

[1213].

П. А. Каратыгин – непосредственный свидетель событий 14 декабря; Балкашин не был для него вовсе незнакомым человеком; очевидно, они встречались и до 14 декабря. Известно, что братьев Каратыгиных, уже ставших к этому времени популярными актерами, посещали офицеры-моряки; братья хорошо знали некоторых из них. Согласно утверждению мемуариста, Балкашин входил в число «знакомых» морских офицеров. В предположение, что Каратыгин мог перепутать Балкашина с другим офицером Гвардейского экипажа – например, Н. А. Бестужевым или М. К. Кюхельбекером, – поверить трудно. Тем не менее, сообщение Каратыгина об участии Балкашина в выступлении на Сенатской площади требует дальнейшей проверки и обоснования, поскольку другими источниками присутствие Балкашина в рядах моряков не подтверждается.

Вероятнее всего, Балкашин принадлежал к уже упомянутой довольно многочисленной группе офицеров, которые последовали на Сенатскую площадь, но, по имеющимся сведениям, не были непосредственно связаны с заговором. Спустя некоторое время многие из них покинули ряды восставших моряков и вернулись в казармы. Офицеры этой группы или вовсе не арестовывались и не привлекались к следствию, или подверглись кратковременному аресту. Что же касается того обстоятельства, что Каратыгин видел Балкашина во главе экипажа, что он «предводительствовал» батальоном, – иначе говоря в роли активного участника мятежа, – то увлеченность защитой прав великого князя Константина Павловича могла быстро сойти на нет и в ходе дальнейших событий уже не проявиться.

Группа возможных участников военных выступлений декабристов невелика, что вполне объясняется особым вниманием власти к участникам мятежей. Тем не менее, источники, в основном мемуарные, сообщают некоторые имена, оставшиеся неизвестными следственным комиссиям.

Речь идет, в частности, о тех лицах, которые, не принадлежа к моменту выступлений к тайному обществу, узнали о существовании и намерениях заговорщиков и были готовы принять участие в выступлении. Так, основываясь на записках И. И. Горбачевского, к числу такого рода фактических участников декабристского заговора нужно отнести капитана Саратовского пехотного полка Ефимова.

Согласно мемуаристу, 3 или 4 января 1826 г. ротный командир Ефимов прислал М. М. Спиридову, вместе с запиской от И. Ф. Шимкова, свою записку, в которой писал: «К сожалению моему… я был несчастлив, что не заслужил вашей доверенности и не был членом Общества: это моя вина. Но теперь будьте уверены и знайте, что при первом известии начинать я поведу свою роту, на которую полагаюсь совершенно, и надеясь на помощь своих товарищей, осмеливаюсь ручаться не только за несколько рот, но и за весь полк»[1214].

Эта записка являлась ответом на записку М. М. Спиридова, адресованную офицеру Саратовского полка И. Ф. Шимкову, в которой Спиридов просил уведомить членов тайного общества, служивших в этом полку, что восстание начинается, и призывал подготовить к нему солдат. Записка Ефимова в передаче Горбачевского свидетельствует о том, что этот офицер, не будучи членом тайного общества, узнал о существовании заговора и его цели, выразив свое полное согласие с ней. Он был согласен принять участие в задуманном выступлении, рассчитывая на содействие других офицеров. Указание мемуариста, опиравшегося, вероятнее всего, на сведения Спиридова и Шимкова, заслуживает внимания. Но особенности рассматриваемого мемуарного источника, присутствие в нем неточных и не подтверждающихся другими данными сведений не позволяют считать данное свидетельство полностью достоверным и отнести упомянутого офицера к числу «несомненных» участников заговора декабристов.