Новые марсианские хроники

А Колдун, усмехнувшись, глянет на багровое небо Марса, придаст лицу выражение глубокомысленной задумчивости, а затем возьмёт да подкинет ногтем монету, которая, долетев до верхней точки своей траектории, вдруг растворится в воздухе.

— Всё будет нормально,— спокойно ответит Колдун солдату.

А тот облегчённо вздохнёт и пойдёт рассказать приятелям о том, что Колдун обещал назавтра удачный день.

Ещё раз бойцы третьего взвода имели возможность убедиться, что в фокусах Колдуна присутствовало нечто большее, чем простая ловкость рук, когда рота ввязалась в бой на территории противника. Штурм позиций траггов, предпринятый по приказу командования, захлебнулся после первых же десяти минут боя. Поспешное отступление землян едва не переросло в паническое бегство. Разведрота удерживала траггов до прибытия вертолётов эвакуационной группы.

В том бою осколок снаряда пробил щиток на спине лейтенанта Маневича. Колдун подбежал к упавшему навзничь лейтенанту и принялся снимать с него бронекирасу, чтобы попытаться остановить кровотечение.

— Что с лейтенантом? — спросил оказавшийся рядом сержант Виран.

— Пока не знаю,— ответил Колдун.— Помоги снять кирасу…

Лейтенант был без сознания. Вдвоём Колдун и Виран стянули с него бронекирасу. Майка, надетая под кирасой, была насквозь пропитана кровью. Алая кровь вытекала из широкой рваной раны на пояснице лейтенанта пульсирующими толчками, и её было так много, что сомнений быть не могло: у лейтенанта разорвана почка. Колдун выдернул из ранца чистое полотенце, сложил его в несколько раз, прижал к ране на спине лейтенанта и наложил сверху плотную давящую повязку. Это было всё, что он мог сделать в условиях, когда вокруг рвались снаряды, а воздух со свистом рассекали пули траггов, которые, казалось, вели обстрел одновременно со всех сторон.

— Ну?..— Посмотрел Виран на Колдуна.

— Принимай командование взводом, сержант,— ответил тот.— Лейтенант, можно сказать, уже покойник. Если в ближайшие пять-десять минут не прибудут вертолёты эвакуационной команды…

Он не закончил начатую фразу,— оба они одновременно услышали слабый, но вполне отчётливый стрёкот летящих вертолётов.

— Колдун…— Лейтенант пришёл в себя и смотрел на солдата широко раскрытыми, полными боли и какой-то совершенно непередаваемой предсмертной печали глазами.— Что со мной, Колдун?..

— Всё будет в порядке, лейтенант,— попытался успокоить его Колдун.— Вертолёты эвакуационной команды уже на подлёте…

— Эвакуационная команда? — Лейтенант посмотрел на Колдуна, а затем на Вирана так, словно подозревал их в том, что они замыслили убить его.— Мы разве не победили?

— Нет,— сержант устало качнул головой, но всё же нашёл в себе силы ободряюще улыбнулся смертельно раненому командиру: — У нас ещё будет шанс свести с траггами счёты, лейтенант.

— К чёрту! — Лейтенант рывком поднялся на ноги, схватил валявшийся на земле автомат и передёрнул затвор.— Никто не уйдёт отсюда, пока мы не убьём последнего трагга!..

В майке, мокрой от крови, с автоматом наперевес, матерясь на чём свет стоит, лейтенант Маневич побежал по направлению к окопам, в которых засели трагги.

Колдун и Виран догнали лейтенанта и вдвоём с трудом повалили его на землю. Лейтенант ещё пытался сопротивляться, но к тому времени, когда вертолёты эвакуационной команды опустились на землю и в них начали загружать раненых, Маневич затих и только едва слышно бормотал что-то сквозь бред.

Уже после возвращения в расположение части, приняв душ и переодевшись, сержант Виран рассказывал своим приятелям, что никогда прежде не видел, чтобы человек с проникающим ранением брюшной полости, потерявший больше половины всей крови, мог подняться на ноги, да ещё и драться с таким ожесточением, что двое здоровых мужиков с трудом с ним справились.

И всё это произошло после того, как Колдун наложил на него свою руку,— добавлял он, многозначительно подняв указательный палец. И после небольшой паузы: — Я не берусь утверждать, что Колдун действительно способен творить чудеса. Но, скажу вам честно, парни, нам здорово повезло, что он оказался в нашем взводе. Рота в этом бою только убитыми потеряла треть личного состава. А у нас во взводе — только лейтенант Маневич, да ещё двоих слегка зацепило.

Слушая сержанта Вирана, остальные согласно кивали. Да и не один Виран видел, как вскочил на ноги и снова ринулся в бой смертельно раненый командир, умерший в вертолёте эвакуационной команды, не долетев до госпиталя.

Колдун стал талисманом третьего взвода, гарантирующим удачу в бою. Со временем во взводе установилась традиция — перед выходом на задание Колдун клал передний щиток своей бронекирасы на табурет, а каждый солдат взвода, включая и нового командира, проходя мимо, непременно касался его кончиками пальцев левой руки. Исполняя этот ритуал, никто, скорее всего, не верил всерьёз в то, что прикосновение к холодной помятой металлокерамике бронекирасы Колдуна может спасти ему жизнь. Но в бою каждый солдат готов свято уверовать в любую чертовщину, если только она была на его стороне.