Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»

— У меня в райцентре как раз дела, по дороге и вас закину. В наших краях без хорошей машины никуда. Трассу каждый год латают, и все без толку. А у меня ж хозяйство, мне и в райцентр надо, и в город надо: товар по рынкам развезти, на ярмарки, закупить чего, балбесов своих на дальнем поле проконтролировать, — говорил Петр вроде негромко, но как-то так, что не услышать его было нельзя. Слова ложились увесисто и плотно. Сам фермер — длинный, поджарый, с лаконичными, точными движениями — неуловимо напоминал гепарда. — Без контроля как? Не любят меня, знаю. Я же здесь главный гад и эксплуататор. Хорошо, что не спалили до сих пор, вон в соседней области был случай. То, что я им зарплату плачу регулярно, и не маленькую, про то не помнят. Ясное дело — буржуй! Своих нанимаю, работать заставляю, пить не даю. У меня как — в смену запил, пошел вон. Бухой недоумок в работающий двигатель руку сунет, а мне отвечай? Как его бабе и детишкам потом в глаза смотреть? Да и техника у меня импортная, дорогая. Скот племенной опять же.

Петр приспустил окно, отправив в щель окурок точным плевком. От постреливающего в зеркало заднего вида быстрого взгляда светло-карих глаз тоже веяло чем-то кошачьим.

Покусанный комарами мрачный Ватсон рассеянно смотрел в окно на проносящиеся мимо поля и покосившиеся штакетники. Иногда он принимался яростно чесаться, шипя сквозь зубы.

Холмс, казалось, дремал, зажав в зубах незажженную трубку.

— Бывает — весь день на колесах. Домой только к ночи добираюсь. Ладно хоть не пилит никто, один я, — пояснил Петр через плечо в пространство за спиной. — Моя-то в город подалась. Оно понятно, бабам в деревне тяжело, да и скучно. Платье новое некуда одеть, разве в автолавку только. Для баб это не жизнь.

Он старательно объехал глубокую выбоину на растрескавшемся асфальте. Пассажиров ощутимо тряхнуло.

— Кабы она одна уехала, так ведь дочь с собой прихватила! Говорит, в городе школа нормальная, язык иностранный, интернет. Музеи, театр разный. А я скучаю, сил нет. Моя-то вот его дочки ровесница, — Петр кивнул подбородком на молчавшего всю дорогу Волкова. — Мы соседи. Как услышал, что бабка с дедом по деревне бегают, все бросил — и с ними. Всю ночь по кустам лазили, кричали, звали — ничего. Я и не знал, что Сергеич у нас в чинах, конспираторы все такие, — фермер ткнул локтем в сторону безучастного майора. — Сперва, как вертолет на лугу увидел и машины с солдатами, так решил — ну, будет дело! Найдут малую, точно. А уж который день пошел…

Волков издал горлом глухой звук. На заднем сиденье Холмс сел прямо.

— Ты извини, Сергеич, если что не так. — Фермер поморщился и пожевал губами. — Я за Анюту как за родную переживаю. Веришь, спать не могу, таблетки снотворные уже глотаю. Мала́я у тебя забавная, смелая. С бабкой ко мне за молоком приходила, а у меня во дворе алабай на привязи, Хроня. Ростом с теленка, не меньше. Так Анюта его гладить лезет, за уши хватает, в нос целует, а у того пасть, как у крокодила. Смешная.

Машина свернула на проселок между домами и поскакала по ухабам.

— На деревне болтают, украли ее. Если правда, то этот гад ее рекой увез, больше никак. Дороги-то размыты, слышишь, Сергеич? А на моторке — милое дело. Надо по реке искать. Бог даст, найдется. Приехали мы, — сам себя прервал Петр, притормаживая у калитки. За штакетником над зеленью яблонь виднелась остроугольная крыша с трубой.

Холмс распахнул дверцу, спустил на траву длинные ноги и выбрался из машины. Ватсон с кряхтением сполз с высокого сиденья с другой стороны.

— Смотрите, если надо, я и не трогала ничего. Верочка как пропала, так все и осталось. — Женщина распахнула крашеную белую деревянную дверь и посторонилась, пропуская в комнату. — Пыль смахиваю только иногда. Муж говорит — давай в гараж все уберем или соседям раздадим, сил нет душу рвать, а я не могу… Все думаю: дочка вернется, а вещичек ее нет. Расстроится. Как можно?

Холмс, споткнувшись о полосатый половичок на блестящем дощатом полу, подошел к столу у окна и огляделся. Самодельные полки завалены в беспорядке книжками и учебниками. На стенах фотографии в разноцветных сердечках — белокурая девочка со смешинками в глазах, с подружками, одна. Рыжий кот на заборе. Летнее озеро, залитое солнцем до дна, мостки и недовольный мальчишка вполоборота. Постер… этого, как его… актер-красавчик, любимец женщин, вне зависимости от возраста и положения. Холмс поморщился. Взял со стола розовый блокнот, пролистал. Корявый почерк с сильным наклоном, на полях сердечки, цветочки, единороги и котята.

— Может быть, тот день был чем-то необычен? Не случилось ли что-нибудь накануне? Она ничего не говорила? Как себя вела? — Ватсон сочувственно-неловко топтался у дверей.