Новый Мир ( № 1 2006)

Зато поездка молодого грузина в зону армяно-азербайджанского конфликта (“Прогулка в Карабах” Левана Тутберидзе) — это уже серьезно. Тут уже кровью пахнет и смертельной опасностью. Прекрасный грузинский юноша по имени Гио (Леван Доборджинидзе) — сын какого-то весьма и весьма уважаемого человека — отправляется вместе с другом за наркотой и, сбившись с дороги, попадает в плен сначала к азербайджанцам, потом к армянам. Плен, в общем, почетный. Как грузин Гио — над схваткой. “Хозяева” доверительно, в абсолютно одинаковых выражениях рассказывают ему, какие звери и нелюди воюют с другой стороны, но сами отпускать “гостя” явно не собираются. Юноша снисходительно выслушивает инвективы противников в адрес друг друга, бродит по расположению отряда, вспоминает оставшуюся в Тбилиси любовь — девушку относительно легкого поведения, с которой его разлучил властный, жестокий отец, наблюдает бессмысленные будни войны и мечтает смыться. В конце концов это ему удается, и, захватив заложников, томившихся в армянском зиндане, обменяв их на друга, застрявшего в плену у азербайджанцев, герой, повзрослевший, возмужавший, возвращается домой, чтобы на выходе из полицейского участка получить оплеуху от собственного отца и ответить ему гордым, несгибаемым взглядом.

Незашоренное, остраненное видение войны с массой трагикомических деталей и колоритных подробностей, разоблачение жестокости, глупости, лжи и коварства, таящихся под маской праведного национального гнева и пылкого южного благородства, напоминают отчасти балканское кино, тем более что оператор картины — серб, Горан Павичевич. Но балканские режиссеры снимали такое кино о “своей” войне, Леван Тутберидзе — рассказывает о “чужой”, и к обеим воюющим сторонам он, равно как и его герой, относится примерно как цивилизованные греки относились некогда к варварам. В какой-то момент то ли армяне, то ли азербайджанцы задают Гио вопрос: почему мы вот воюем друг с другом, а вы, грузины, — между собой? Гио не отвечает, но весь ход повествования дает понять, что грузин для грузина — единственно достойный противник. И кажется, что элемент национального нарциссизма, присутствующий в этой картине, — попытка на уровне эмоций компенсировать травму гражданской войны. У нас, конечно, ужас; но соседи — те вообще дикие.