Новый Мир ( № 1 2009)

Только потом: “Мама, меня приняли в художественное училище. Я буду художником”. Она ответила, нисколько не удившись, как если бы это не было для нее хоть какой-то новостью: “Я всегда это знала, мой сын”.

И учитель исчез из его жизни. Или это он, его ученик, пропал, больше не давая о себе знать, потому что не понимал, как это может быть: что он снова придет на урок — или как будто придет, как будто это будет урок... Так это было, казалось: человек, о котором помнил, умер, но это не принесло никакой боли, только не забывалось. И все время хотелось, чтобы учитель о нем узнал, — и прийти, если бы тот позвал. Но он обходил школу, в которой учился, и боялся встречи с этим человеком, а если бы это случилось, то, наверное, скрылся бы или что-то сделал, чтобы тот его не увидел и не узнал.

Не сокращая разрыва

Стесин Александр Михайлович родился в Москве в 1978 году. Переехал с семьей в США в 1990-м. Окончил литературный факультет Университета Баффало и курсы по французской литературе в Сорбонне. Автор трех стихотворных сборников. Пишет на русском, английском и французском языках. Живет в Нью-Йорке.

 

Триптих

                            Отцу

1

То пейзаж, проступив, расплывается, то портрет.

Так смещается фокус: не четче, но многогранней.

Или кто-то фланелевой тряпкой стекло протрет

в темноте, к человеку еще не привыкшей, ранней.

Или ширится страх, из сознания в мир сочась

(закрываю глаза, и нет нас).

Но настенному зеркалу видно, как здесь и сейчас

ты в халате сидишь, как поддерживаешь инертность

телефонных бесед, не вникая в их суть;

держишь чашку в левой руке, а в правую руку

авторучку берешь и вычерчиваешь что-нибудь

на салфетке, плечом к щеке прижимая трубку.

И как, договорив, продолжаешь сидеть, следя

за старательным-машинальным рисунком, горбясь.

Полнотой одиночества вытеснен из себя,

весь уходишь в этот рисунок, в образ.

 

2

Это что-то из детства. Застолье в кругу родни.

И троюродный дядька, художник, твердит об искусстве.

Говорит, что в друзьях с NN и ММ. (Но они

вряд ли знают об этом, скорее всего не в курсе.)

Завещает семейству какие-то чертежи,

говорит: “Там есть чему поучиться”.

“Обнародуете потом”. (В глубине души

лучше нас понимает, что этого не случится.)

Или дядька другой, застрочивший на старости лет

мемуары, превозмогая природную леность.

Но теряется нить, простывает надежный след.

Вдаль петляет бесследность.

Отсылает в глубинку, в оседлые те места,

где на Песах народ Израиля воспевали,

и мгновенная птица из фотогнезда

вылетала на волю прежде, чем успевали

уместиться в кадр. Долгий список братьев-сестер.