Новый Мир ( № 1 2009)

И все-таки почти все, что Одоевский написал, так и осталось в XIX веке, точнее, в его середине, ибо уже к концу века он едва ли не был забыт. Отдель­ные всплески интереса ничего не меняют. При таком-то разнообразии талантов в сегодняшней русской культуре Одоевский — автор для специалистов да для читателей с большим культурным любопытством. Фактически как текст для «всех» из собраний его сочинений сохранилось до сего дня лишь то, что сам он, по всей видимости (впрочем, с чего я взял?), почитал безделками: только две сказки, рассказанные дедушкою Иринеем: «Мороз Иванович» да «Городок в табакерке». Популярная классика русской детской литературы. Кто их не читал! Невероятное количество изданий.

 

«Мороз Иванович» — обработка народных сказок. Интересны две автор­ские детали. Первая связана с бытовой экспозицией. Девочки Рукодельница и Ленивица живут без папы-мамы — с одною лишь нянюшкой. Однажды у Рукодельницы упало ведро в колодец. «Расплакалась бедная Рукодельница да и пошла к нянюшке рассказывать про свою беду и несчастье». Ну и что нянюшка? Утешила девочку? Ничуть не бывало! Послала ее в колодец ведро доставать. Обыкновенно такие поручения дает злая мачеха, которая спит и видит, как сжить сироту со свету, мотивация ее понятна. А тут «нянюшка» — ласковое такое слово. Народные (нетронутые просвещенными собирателями) сказки почти непременно жестоки, но намерения всегда прозрачны. Не то у Одоев­ского.

Правда, нянюшка «строгая и сердитая». Но это все равно мало что объясняет. Не сказано ведь, что нянюшка Рукодельницу не любила. Да и с чего бы ее не любить? Всем хороша. Бывает, впрочем, и хороших не любят, но как не ценить? Всю домашнюю работу делает, трудится с утра до вечера без перерыва, без устали, не испытывая ни малейшего желания поиграть с подружками, не досаждая нянюшке просьбами. Да еще развлекая ее (без отрыва от производ­ства) «рукодельной песенкой». Маленькая трудовая лошадка, вполне довольная своей жизнью, — дидактический идеал. Не девочка — клад. Зачем ей погибать в колодце? Неужто старое ведро весит более ее трудовых подвигов? Но прагматика чужда нянюшке, она руководствуется голой идеей справедливости, идет на принцип, совершенно забывая о собственных интересах. Во всех иных обстоятельствах обожающий морализаторство, здесь автор просто сообщает приговор нянюшки, никак его не обжалуя: «Сама беду сделала, сама и поправляй; сама ведерко утопила, сама и доставай». В общем логично — и возразить вроде как нечего.