Новый Мир ( № 10 2009)

Пастернак посылал Ариадне свои книги, фотографии, помогал ей материально. Его заслуга в том, что она выжила и выстояла, — поистине огромна. Ариадна и сама сознавала, какое значение приобрел Пастернак в ее судьбе, и была ему благодарна. «Пожалуй, не было бы сил всё глотать и глотать из неизбывной чаши, — писала она Пастернаку 10 января 1955 года, — если бы не было твоего источника — добра, света, таланта, тебя как явления, тебя как Учителя, просто тебя» (I, 345).

Глубже многих других и одним из первых Пастернак увидел и оценил писательский талант Ариадны. «Ты — писательница, и больно, когда об этом вполголоса проговариваются твои письма <...> Старайся уже и сейчас, несмотря на недосуг, набрасывать что-нибудь в прозе...» — советует он Ариадне 26 марта 1951 года

[19]. Пастернак не уставал напоминать ей о ее удивительном даре, пытался поддержать в ней веру в будущее. «Если несмотря на все испытанное, — писал он Ариадне 19 января 1950 года, — ты так жива еще и несломленна, то это только живущий бог в тебе, особая сила души твоей, все же торжествующая и поющая всегда в последнем счете и так далеко видящая и так насквозь! Вот особый истинный источник того, что еще будет с тобой, колдовской и волшебный источник твоей будущности <...>. Я верю в твою жизнь, бедная мученица моя...»

[20]

Выделявший Ариадну среди других своих современников (и не только как дочь Марины Цветаевой), Пастернак, со своей стороны, не мог не испытывать к ней благодарности, прежде всего — за отзывы и суждения о его творчестве. Ариадна Эфрон была одним из первых читателей романа «Доктор Живаго», и ее письмо от 28 ноября 1948 года — по сути, первый по времени серьезный разбор этого произведения. «...Ты мне написала за всех и лучше всех», — откликнулся Пастернак на это письмо

[21]. Позднее, осужденная «на вечное поселение», Ариадна в письмах из Туруханска постоянно размышляет о Пастернаке-поэте; ее письма изобилуют тонкими замечаниями о природе пастернаковского творчества, о выполненных им переводах Гёте и Шекспира; она пытается выразить «радость», которую получает от его стихов, огорчается по поводу нападок на Пастернака в советской печати, сочувствует ему и т. д.

«Когда меня не станет, — писал Пастернак 5 декабря 1950 года, признавая значение Ариадны в его жизни первых послевоенных лет, — от меня останутся только твои письма...»[22]