Новый Мир ( № 11 2009)

поспешность в сужденьях порой меднолоба,

отсутствие слуха — случай особый,

безвременье следует пережить.

Сияли софиты, блестели панели,

сетчаткою радужной вспыхивал глаз,

и в клавишах растворялся Ганелин,

и одновременно оплакивал нас.

Субстанция времени в венах густела,

небесную сферу пронзил дырокол,

входила душа в бренное тело,

то, на которое

                        ты был зол,

когда засыпал и когда умирал,

когда уходил от безумной погони,

когда превращался в холодный металл,

сжигающий

                     чужие

                     ладони.

... булыжная кладка — чешуйчатый плащ,

он на землю города сброшен не нами;

укутай им тело. Ни стон чтоб, ни плач

не потревожили старые камни.

Высокую тему ведет саксофон,

булыжник устал от луны серебриться,

и бродит по улицам призрачный сон,

высвечивая взыскующе лица.

...и город ночной растворился во мне

и плазмою стал в кровеносных сосудах,

и в тело вернулся в сквозной тишине

оглохший, ослепший бедный рассудок.

[1]* Кафе в Вильнюсе, в котором когда-то играло знаменитое джазовое трио Ганелина—Тарасова—Чекасина.

 

Ядерная весна

Алехин Евгений Игоревич родился в 1985 году в Кемерове. Учился в КемГУ, КемГУКИ и во ВГИКе (филология, режиссура театра, кинодраматургия), работал грузчиком, сторожем, строителем, установщиком дверей, кладовщиком и др. Участвовал в создании короткометражных фильмов в качестве сценариста и актера. Финалист литературной премии “Дебют” (2004) и премии имени Бунина (2008). С 2005 года публикует прозу в журналах и коллективных сборниках. Живет в Москве, работает продавцом одежды.

В “Новом мире” печатается впервые.

 

Элина для меня была человеком несомненно талантливым. Я восхищался ею. Ее независимостью и смекалкой. Например, она впаривала школьникам и первокурсникам таблетки от радиации по сто двадцать рублей за стандарт, выдавая их уж не знаю за что. А ей они доставались по десятке. Вот вам и математика: сто десять рублей, как с куста. Еще она успевала ходить на учебу, пописывать статьи и бывать на тусовках — последнего я не одобрял, хотя и не говорил ей. При том, что она сама тоже была первокурсницей. Как и я, впрочем, только я не успевал ничего. И еще она была моей девушкой, самой первой. Первой, не считая пары случаев, когда все произошло, как говорится, «на пол-Федора». Но это не имеет отношения к делу. Я любил Элину, мне хотелось плакать, смеяться, прыгать, падать, расшибиться, сдохнуть и при этом выжить.

— Хотите? — спросила она, когда стало ясно, что пиво скоро закончится, а нам еще надо достичь высот и низин.

И достала таблетки.