Новый Мир ( № 12 2010)

А вот об Алане с Гармаем я почти и не думала. Попросту запретила себе. Недолго ведь и разреветься, а зачем людям меня такой видеть? И сны свои давешние я отогнала. Некогда уже над ними ломать голову. Да и мухи досаждают, черные, наглые, вьются у лица, жужжат омерзительно, укусить норовят. Тут уж не до размышлений.

Но потом вдруг охватило меня какое-то странное спокойствие, будто

и не со мной все это происходит, будто не обо мне с помоста орут,

будто не меня палач тонкой, но крепкой цепью за ногу к столбу железному приковал. Точно гляжу я на все это с высокого неба, из внешнего мира гляжу сквозь окошко звездное, о чем мудрец Игуармиди в поэме своей писал.

А после вдруг смотрю — оказался подле меня этот “синий плащ”, над счетной палатой начальствующий. Не было, правда, сейчас на нем синего плаща, да и посоха колдовского не было. Как держатель вырядился, в хоймо тонкой ткани, с вплетенными серебряными нитями.

— Не передумала, Саумари? — шепнул он мне в ухо. — Еще не поздно, еще осталось у тебя одно-другое мгновение. Отрекись от безумной веры, поклонись богам. Государь уж и указ о помиловании написал. — У глаз моих оказался свернутый трубочкой свиток. — Ну давай, не тяни.

Пахло от его губ тушенной с овощами рыбой.

— Я верна Богу Истинному! — выкрикнула я голосом “гром на холмах”, народ, видать, на великую тысячу локтей услышал. — Один над миром Господь, Бог Единый, Бог любви и милости.

Что там еще Алан говорил? Ну, старая, вспоминай же! Лови нить!

И не бойся в ней запутаться, скажи наконец себе правду — ты же сама этого хочешь!

— Заткнись, дура! — “Синий плащ” влепил мне затрещину, да такую, что голова моя мотнулась от плеча к плечу. Как раз по тому же месту вдарил, что и Худгару конской плетью своей.

Как будто меня так легко заткнуть! Что я ему, кувшин с вином?

— Придет и в земли Высокого Дома Истинный Бог, и не будет Он резать и жечь. Не нужна Ему кровь! — вопила я всей грудью и сама сейчас верила тому. — Кто льет кровь, тот не от Него, тот послан духами тьмы.

А Господь наш, Бог Триединый, — это небесный Свет, и нет в Нем никакой тьмы, и рассекает Он тьму лучом Слова Своего!..

И так я раскричалась, что даже не заметила, как палач сунул горящий факел между вязанок хвороста.

 

Не стала я по цепи бегать, подобралась к столбу, обхватила его руками. Пусть уж поскорее все кончится, отхлынет одуряющая боль и придет холодная тьма.