Новый Мир ( № 3 2009)

Пятнадцать лет между написанием сценария и постановкой конечно же не прошли даром, и на придирчивый взгляд время-пространство фильма выходит весьма условным. По телевизору — новости образца 2007 года, но трудно поверить, что за без малого 20 лет после распада СССР тут так и не обозначилась никакая госвласть. Население в основном русское. Но говорят: “Москве мы не присягали”, — значит, не Россия. Однако милиционер Рябов до сих пор ходит в форме советского образца и рассматривает себя как единственного представителя закона. Ладно, можно предположить, что Рябов застрял тут с советских времен и как-то все свыклись, признав его местным шерифом. Но откуда взялся здесь доктор Митя двадцати с лишним лет? Какой Минздрав прислал его в эту заброшенную больницу, в этот последний, ходящий ходуном на степном ветру оплот цивилизации? Загадка.

Впрочем, Митя чувствует себя абсолютно на месте. Живет — не тужит. С детским любопытством целыми днями глазеет в степь, откуда на него, в свою очередь, пялится “ангел” с холма и откуда привозят к нему диковинных пациентов.

Пациенты Мити — это тебе не безликие ряженые крестьяне из “Морфия”. Мощные люди, степные боги — повелители лошадей и коров. Вот могучий Александр Иванович (Александр Ильин), доставленный после сорокадневного запоя. “Что он пил?” — спрашивает Митя. “Как что? Затосковал, видно”, — отвечает привезший гиганта сосед в кепке. Смерть Александр Иваныча для здешнего мира сродни катастрофе. Его все уговаривают: “Александр Иваныч, ты только не умирай”, — но Александр Иваныч не внемлет, лежит громадной тушей на камне, заменяющем доктору операционный стол, и помирает. Перепробовав все доступные средства, доктор в отчаянии реанимирует его, приложив к груди раскаленную кочергу. Охнув, Александр Иваныч садится. Все счастливы, в том числе Митя. На лице его — чистая детская радость, и режиссер, не скупясь, держит крупный план, позволяя зрителю сполна разделить этот триумф степной медицины.

А вот приходит снова печальный сосед Александра Иваныча в кепке, приводит корову. У него собака весной померла, потом жена, а теперь вот корова помирать вздумала. “Масть не та пошла”, и надо с этим что-то делать, иначе неизвестно, кто следующий. Ветеринара нет, так что давай, Митя, корову лечи. И Митя в конце концов понимает: надо лечить — и выносит корове сто порций слабительного. Для юного доктора все эти причуды не темнота и дикость, не “тьма египетская” — это особая, сказочная мудрость людей, живущих в совершенно фантастическом мире.