Новый Мир ( № 3 2012)

Антонина замолчала. Вася смотрел в окно на ульи. Они были похожи на фанерные самолеты, взлетающие в небо со своего игрушечного аэродрома.

— Ну вот и повидали змееныша. — Он пристально заглянул в светлые родные глаза.

В глазах вспыхнул синий огонек. Лицо Антонины дернулось, вмиг пожухло, и она неожиданно улыбнулась, прежде чем залиться слезами. Оба вскочили, столкнулись на выходе из кухни, обнялись. Антонина плакала и что-то бормотала, легко и сладко, как бы в беспамятстве.

Спустились вниз, и зачем-то она, заливаясь слезами, вывела во внутренний двор, под навес, показала поленницу, доверху забитую дровами:

— Это мне на зиму… Сама все таскаю. Таскаю и рублю…

— Бог в помощь! — сказал Вася отчаянным, почти насмешливым голосом.

— Без Бога не до порога…

— Бога нет, — сказал просто так.

У него тоже слезы прыгали в глазах, он увидел серую худую птичку, потянулся за ней, погнался и выбежал к огороду — перекопанному, в круглых комьях земли размером с младенческие головы. Птичка вспорхнула и испарилась в сером влажном небе. Вася обернулся на звон.

Родственница не улыбалась. Она моргала и ухмылялась, взявшись за косу. Похолодело внутри.

— Что ты, баба Тонь?

Он вразвалочку шел навстречу. Пропустила. Метнулся в парадные сени, надел ботинки и куртку. Отвязал калитку, привязал.

Родственница больше не выходила.

— Едем? — спросил шофер.

— Ага. Можно радио?

— Не ловится здесь.

Старая бэха мчала по пустой дороге, белели березы, желтели травы, и на сердце была благодать.

Горы, лес и море

Тимофеевский Александр Павлович родился в 1933 году. Поэт, драматург, сценарист. Автор нескольких лирических книг. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

 

 

*     *

 *

I

 

Что вы все лапаете, шарите,

Все ублажить хотите тело —

Известно мне на нашем шарике

Всего лишь три достойных дела:

Смотреть на гор невероятие,

Деревья или даль морскую,

И есть еще одно занятие,

Которого всю жизнь взыскую, —

Ждать того самого мгновения,

Когда я выпаду в осадок

И вновь наступит вдохновения

Эпилептический припадок.

 

II

 

В окне лбы гор, а может, горы лбов,

Меж ними небо втиснулось, как блюдо

Или как белый тюк между горбов

Лохматого трехгорбого верблюда.

На ближней горке буйная листва,

Вторая — как застывшая цунами,

А третья нам видна едва-едва —

Чуть различимый силуэт в тумане.

Гор трехступенчатая линия —

Природы альфа и омега —

Сперва зеленые и синие,

А дальше — серые до неба.

Не знаю места их у Бога.

Не в том загадка: выше, ниже ли,

Но суетится мысль убогая —

Потом, когда умру, увижу ли?

Ложатся горы в стих

Размерными рядами,

А облака на них

Ложатся бородами.