Новый Мир ( № 4 2007)

К тому же в монархии необходимым условием легитимности является

законность

восшествия на престол, и существует довольно сложное право престолонаследия, которое является внешним и объективным по отношению к личности возможного престолонаследника. В этом вопросе монархическое сознание очень взыскательно и щепетильно. Так, Борис Годунов в политическом отношении был не хуже, а в чем-то и лучше других царей и поначалу предпринимал весьма разумные и достойные шаги, но так и не приобрел признания народа, поскольку оставалось подозрение, что он получил царство через кровь законного наследника. Во времена Смуты русские готовы были принять на свое царство королевича-иноземца из враждебных Польши или Швеции, но при условии, что он будет “природным” государем, и при условии соблюдения всех правовых норм, связанных с пребыванием на русском престоле. И эти условия и процедуры широко дискутировались в политиче­ски активном классе русского общества. Одним словом, монархия — это тоже своего рода правовая культура, а не ее отсутствие, как полагают вульгарные критики Средневековья.

Михаилу Романову достаточно было получить одобрение Собора со ссылкой на его родство с прежней династией, и ему уже отдавали царские почести и готовы были лобызать землю под его ногами (характерная русская экзальтированность, по мнению Георгия Флоровского, пошла именно из Смутного времени). Однако все, конечно, знали, что “Миша Романов” — это никакой не сын богини Солнца или, скажем, священного быка, его мать — Марфа, а отец — боярин Федор, ныне Филарет, поставленный Лжедмитрием патриарх Московский, сидящий во время Собора в польском плену…6 Но народ действительно воодушевлен избранием Михаила. Там, где он появляется, люди плачут, бросаются ниц перед новым самодержцем, который совсем недавно был всего лишь отпрыском одной из знатных русских фамилий… Чему, или кому, или за что оказывали такое поклонение и почести и по поводу чего плакали от радости русские — еще когда Михаил был только избран, а не венчан на царство? Что такого сенсационного в этом инфантильном юноше, который без борьбы и подвигов, скорее в порядке послушания матери и большим серьезным дядям — земству, аристократии — подставил голову под шапку Мономаха?