Новый Мир ( № 4 2007)

Подводя итоги, можно сказать, что в европейской, в том числе русской традиции личность монарха принципиально отчуждена от института власти — от венца, от престола, от династического права. Сам институт монархии и все его атрибуты пребывают “в себе” как некая символическая сцепка между социальным и онтологическим. И сама царская или королевская власть амбивалентна — она, с одной стороны, санкционирована свыше, является образом небесного величия, проекцией высших космических сфер; с другой стороны, народное сознание запоминает сюжеты, когда цари или короли тщатся распространить свою власть за пределы, положенные обычаем и небесными установлениями, в таких случаях земная власть с ее притязаниями является как бы “обезьяной” власти небесной, оборачивается передразниванием ее — и становится сюжетом трагедии, фарса или карнавала.

Этой амбивалентности способствовало и иерархическое строение христианской Церкви. Наличие патриарха, папы римского или местного епископа — как бы альтернативного, параллельного государя — вбило свой клин в древний, дохристианский институт царской, королевской или княжеской власти. Наличие папы, патриарха, епископа вообще всегда очень мешало становлению абсолютизма, “сбивало с толку” народ, мешало полному “олицетворению” в фигуре властителя. Собственно, первый опыт гражданской критической рефлексии в европейском Средневековье и в авторитарном императорском строе Византии — это опыт конфликтов между монархами и епископами. Пусть только наедине с собой, но подданные должны были выбирать, с кем они, — не в смысле придворных партий, а в том смысле, какой авторитет, в чем и почему для них первичен и как оба эти начала соотносятся в моменты кризисов. Институт монархии подвергался суду — пусть редко с амвонов, но всегда через саму двойственную секулярно-церковную структуру средневекового мира. И это была своего рода школа демократии, поскольку это были первые провокационные толчки к аналитическому расщеплению существующей в Средние века политической системы, — то есть толчки к разделению частного и общественного, церковного и светского, личности и института.

 

7