Новый Мир ( № 4 2007)

Но Николай Платонович Огарев? Хотя казалось бы — такую книжку прекрасную о нем Лидия Либединская написала в конце семидесятых в серии “Пламенные революционеры”, причем задержалась на тех же ситуациях, что и Том Стоппард, — тут тебе и менаж де труа: Герцен, Наталья Тучкова, Огарев; тут тебе и лондонская проститутка Мэри Сетерленд, с которой живет спившийся поэт… Да кто ж эту книжку читал, кто ж ее помнит. Парадокс! Государство, которое рухнуло совсем недавно, да и то нельзя сказать, чтобы так уж совсем рухнуло, было создано революционерами, а живого или хрестоматийного представления о революционерах прошлого у нас, насельников этого государства, нет. По понятным, право же, причинам.

Во-первых, наглотались революции по самые ноздри, так что глаза бы наши в эту светлую (до рези) сторону не глядели, нам бы чего потемнее… А во-вторых, общество-то и государство создавали не просто революционеры, но революционеры, неудержимо становящиеся провокаторами и жандармами, изменники, так сказать, и ренегаты. Им-то в особенности не с руки было вспоминать про Бакунина с Герценом, им бы про Суворова с Кутузовым. Ну вот и получилось, что никакого представления об этих людях у нас нет.

Главный герой трилогии — Герцен? Полная пустота вместо какого бы то ни было образа. Между тем как семейная драма Герцена (с первой женой, первой) дивно рифмуется с семейной драмой Пушкина. Недаром Том Стоппард их-то как раз и рифмует. В первой части трилогии важнейшей фоновой темой становится история дуэли Пушкина, чтобы в двух последующих пьесах читатель вспоминал эту историю, читаючи сначала про Герцена, Гервега и Натали, потом про Герцена, Огарева и Наташу Тучкову. И то: Пушкину показалось, что ему рога наставили, он под пулю полез. Герцену жена изменила, он в суд чести подал, дескать, что же это такое? Мы этого поэта, Георга Гервега, кормили, поили, по музеям водили, в парках (парижских) выгуливали, а он?.. Нет, знаете ли, о таком комплексном обслуживании я не договаривался.